Китайская грамота
НАУКА / #2 МАРТ 2024
Текст: Наталия АНДРЕЕВА / Фото: ТАСС, Unsplash.com
Инжиниринг и продуктовые разработки — одна из основ нынешнего технологического и рыночного лидерства Китая. Многие системные механизмы и принципы развития инженерного дела, созданные китайскими коллегами, можно применить и в России.
В 2024 году тема научно-технологического развития получила в России два очередных [управленческих] импульса.
Во-первых, наука и технологии в очередной раз были подняты на флаг президентских приоритетов: в ежегодном послании Федеральному собранию прозвучали и «технологический суверенитет», и независимость в «чувствительных» областях (медицина и здравоохранение, продовольственная безопасность), и — новшество этого года — необходимость создания глобально конкурентоспособных продуктов на основе российских научных наработок и разработок.
Во-вторых, была принята новая Стратегия научно-технологического развития (утверждена Указом № 145 президента Российской Федерации от 28.02.2024), в продолжение Концепции технологического развития (утверждена распоряжением № 1315‑р правительства РФ от 20.05.2023), ориентирующая научную и, шире, инновационную политику на бесшовность и обеспечение быстрого перетока технологий из науки в экономику (промышленность, продукты и пр.).
Что характерно, ни «ускоренная разработка импортонезависимых технологий», ни «освоение и локализация известных иностранных технологий», ни «опережающая разработка принципиально новых научно-технологических решений», вносящих вклад в развитие страны, — словом, ни одна из этих научно-технологических целей не может быть достигнута без современных инжиниринга и продуктовых разработок.
А ситуация с инжинирингом, инженерами и разработкой продуктов в России неоднозначная.
До 2022 года, по данным Банка России, объемы импорта услуг в архитектуре, инжиниринге и различных технических областях стабильно росли: в 2020 году — $ 3 млрд, в 2021 году — уже $ 5,1 млрд, причем половина этого импорта приходилась на страны ЕС ($ 2,9 млрд), а на нашего нынешнего стратегического партнера в лице Китая — чуть меньше 10 % ($ 0,5 млрд). Рост заказа, «уходящего» за рубеж, происходил на фоне систематического снижения интереса российских предприятий к инжинирингу и дизайну: падала доля компаний, вкладывавшихся в инжиниринг и промдизайн; снижалась доля инжиниринга в общем объеме «инновационных» расходов предприятий (2020 год — 7 %, 2021 год — 5,6 %).
Во-первых, наука и технологии в очередной раз были подняты на флаг президентских приоритетов: в ежегодном послании Федеральному собранию прозвучали и «технологический суверенитет», и независимость в «чувствительных» областях (медицина и здравоохранение, продовольственная безопасность), и — новшество этого года — необходимость создания глобально конкурентоспособных продуктов на основе российских научных наработок и разработок.
Во-вторых, была принята новая Стратегия научно-технологического развития (утверждена Указом № 145 президента Российской Федерации от 28.02.2024), в продолжение Концепции технологического развития (утверждена распоряжением № 1315‑р правительства РФ от 20.05.2023), ориентирующая научную и, шире, инновационную политику на бесшовность и обеспечение быстрого перетока технологий из науки в экономику (промышленность, продукты и пр.).
Что характерно, ни «ускоренная разработка импортонезависимых технологий», ни «освоение и локализация известных иностранных технологий», ни «опережающая разработка принципиально новых научно-технологических решений», вносящих вклад в развитие страны, — словом, ни одна из этих научно-технологических целей не может быть достигнута без современных инжиниринга и продуктовых разработок.
А ситуация с инжинирингом, инженерами и разработкой продуктов в России неоднозначная.
До 2022 года, по данным Банка России, объемы импорта услуг в архитектуре, инжиниринге и различных технических областях стабильно росли: в 2020 году — $ 3 млрд, в 2021 году — уже $ 5,1 млрд, причем половина этого импорта приходилась на страны ЕС ($ 2,9 млрд), а на нашего нынешнего стратегического партнера в лице Китая — чуть меньше 10 % ($ 0,5 млрд). Рост заказа, «уходящего» за рубеж, происходил на фоне систематического снижения интереса российских предприятий к инжинирингу и дизайну: падала доля компаний, вкладывавшихся в инжиниринг и промдизайн; снижалась доля инжиниринга в общем объеме «инновационных» расходов предприятий (2020 год — 7 %, 2021 год — 5,6 %).
Доля предприятий, вкладывавшихся в инжиниринг и дизайн, % от общей численности компаний, осуществлявших инвестиции в инновационное развитие
Ситуация начала меняться в 2022 году, когда ЕС запретил экспорт инжиниринговых услуг в Россию. История с инженерными ограничениями продолжает развиваться: в 2023 году США рассматривали российские инжиниринг и архитектуру как отрасли, которые могут попасть под санкции; а в 2024 году ЕС включил в очередной, 12‑й пакет антироссийских санкций программное обеспечение для промышленного дизайна и проектирования.
Все это увеличивает спрос на инжиниринг и инженеров в России: по данным НИУ ВШЭ и платформы HeadHunter, число инженерных вакансий в 2022 году составило 79,8 тыс. (в 2010 году — 29,9 тыс.); заметно выросла относительная потребность в инженерах высокой квалификации (2 % инженерных вакансий в 2018 году — и уже 4,7 % в 2022‑м); в 2023 году инженеры-конструкторы оказались на втором месте по востребованности в промышленности (6 % от всех «промышленных» вакансий).
При этом масштабные российские планы по импортозамещению, импортоопережению и технологической независимости, да еще и сформулированные в логике «глобально конкурентоспособных продуктов» (с которыми у нашего научно-технологического комплекса, за редкими исключениями, все традиционно плохо), означают, что в ближайшие годы России придется трансформировать как федеральную, так и корпоративную политику в области поддержки и развития инжиниринга.
К счастью, мы не одни в этой лодке посреди бурного рыночного моря. А значит, можно подойти поближе и рассмотреть инжиниринговые основы того, что́ наши западные коллеги периодически с грустью называют китайским технологическим чудом.
Все это увеличивает спрос на инжиниринг и инженеров в России: по данным НИУ ВШЭ и платформы HeadHunter, число инженерных вакансий в 2022 году составило 79,8 тыс. (в 2010 году — 29,9 тыс.); заметно выросла относительная потребность в инженерах высокой квалификации (2 % инженерных вакансий в 2018 году — и уже 4,7 % в 2022‑м); в 2023 году инженеры-конструкторы оказались на втором месте по востребованности в промышленности (6 % от всех «промышленных» вакансий).
При этом масштабные российские планы по импортозамещению, импортоопережению и технологической независимости, да еще и сформулированные в логике «глобально конкурентоспособных продуктов» (с которыми у нашего научно-технологического комплекса, за редкими исключениями, все традиционно плохо), означают, что в ближайшие годы России придется трансформировать как федеральную, так и корпоративную политику в области поддержки и развития инжиниринга.
К счастью, мы не одни в этой лодке посреди бурного рыночного моря. А значит, можно подойти поближе и рассмотреть инжиниринговые основы того, что́ наши западные коллеги периодически с грустью называют китайским технологическим чудом.
Статус, статус и еще раз статус
С учетом периодических призывов повышать престиж критических для российской будущности профессий — инженеров, ученых и пр., — пожалуй, самое важное отличие Китая от остальных технологически развитых стран — это статус инжиниринга и инженеров в общей системе управления научно-технологическим развитием.
Самый яркий и самый характерный пример: в Китае создана и работает национальная Академия инжиниринга, имеющая такой же (если не больший) управленческий вес, как и Академия наук, — и подчиняется она напрямую Госсовету КНР.
Академия ведает широким спектром вопросов, от научных основ и приоритетов в инженерной деятельности (включая новые технологии матмоделирования) до экспертизы национальных и региональных программ развития с инженерной точки зрения; она соучредитель ряда региональных инженерно-исследовательских институтов — и, шире, определяет национальную инженерную повестку по целому ряду вопросов (долгосрочные задачи, развитие технологических основ инжиниринга, ключевые «узкие места», отраслевые приоритеты: автомобильный инжиниринг, разработка электроники, инжиниринг для медицины и пр.).
Понятно, что организационно-управленческое внимание к инженерам, инженерному делу и их статусу в процессе принятия государственных решений во многом предопределено путем, который проделала китайская экономика: размещение чужих промышленных производств; дешевая копиистика; поступательный рост количества имеющихся в стране инженерных компетенций, в том числе по реверсивному инжинирингу (собственно, Академия инжиниринга была создана примерно в этот период — в 1994 году); принудительный трансфер зарубежных технологий (в том числе в формате обязательного замещения R&D-центров на территории Китая); переход к новым продуктовым линейкам и пр.
Однако высокий организационный статус инженеров в системе стратегического планирования КНР не ограничен деятельностью Академии инжиниринга: инжиниринг для Китая — отдельный объект управления и отдельный элемент инновационного цикла.
С учетом периодических призывов повышать престиж критических для российской будущности профессий — инженеров, ученых и пр., — пожалуй, самое важное отличие Китая от остальных технологически развитых стран — это статус инжиниринга и инженеров в общей системе управления научно-технологическим развитием.
Самый яркий и самый характерный пример: в Китае создана и работает национальная Академия инжиниринга, имеющая такой же (если не больший) управленческий вес, как и Академия наук, — и подчиняется она напрямую Госсовету КНР.
Академия ведает широким спектром вопросов, от научных основ и приоритетов в инженерной деятельности (включая новые технологии матмоделирования) до экспертизы национальных и региональных программ развития с инженерной точки зрения; она соучредитель ряда региональных инженерно-исследовательских институтов — и, шире, определяет национальную инженерную повестку по целому ряду вопросов (долгосрочные задачи, развитие технологических основ инжиниринга, ключевые «узкие места», отраслевые приоритеты: автомобильный инжиниринг, разработка электроники, инжиниринг для медицины и пр.).
Понятно, что организационно-управленческое внимание к инженерам, инженерному делу и их статусу в процессе принятия государственных решений во многом предопределено путем, который проделала китайская экономика: размещение чужих промышленных производств; дешевая копиистика; поступательный рост количества имеющихся в стране инженерных компетенций, в том числе по реверсивному инжинирингу (собственно, Академия инжиниринга была создана примерно в этот период — в 1994 году); принудительный трансфер зарубежных технологий (в том числе в формате обязательного замещения R&D-центров на территории Китая); переход к новым продуктовым линейкам и пр.
Однако высокий организационный статус инженеров в системе стратегического планирования КНР не ограничен деятельностью Академии инжиниринга: инжиниринг для Китая — отдельный объект управления и отдельный элемент инновационного цикла.
Торжественная церемония выпуска студентов Хуачжунского университета науки и технологии в китайском Ухане
Не только меганаука
Лучше всего это видно на примере специального формата, позволяющего Китаю ускорять трансфер технологий «из науки в жизнь», — так называемых инженерных мегапрограмм, разрабатываемых и реализуемых параллельно с мегапрограммами в области науки.
Этот формат появился в Китае довольно давно: первые мегапрограммы стартовали в 2006 году, в рамках Национальных средне- и долгосрочной программ развития науки и технологий; и, что отдельно интересно, научных программ было шесть, а инженерных — 16, и все они были ориентированы на создание технологий и продуктов по приоритетным для Китая направлениям (нанотехнологии, технологии создания микроэлектроники, квантовые вычисления и пр.). А через 10 лет, в 2016 году, в стране приняли следующее поколение мегапрограмм, рассчитанных уже до 2030 года и концентрирующихся на следующем поколении «больших инженерных задач» — развитии цифровых технологий (ИИ, большие данные, «умные» сети), новых производственных технологиях (материалы, робототехника), медицине, «зеленой» и экологической повестке.
Лучше всего это видно на примере специального формата, позволяющего Китаю ускорять трансфер технологий «из науки в жизнь», — так называемых инженерных мегапрограмм, разрабатываемых и реализуемых параллельно с мегапрограммами в области науки.
Этот формат появился в Китае довольно давно: первые мегапрограммы стартовали в 2006 году, в рамках Национальных средне- и долгосрочной программ развития науки и технологий; и, что отдельно интересно, научных программ было шесть, а инженерных — 16, и все они были ориентированы на создание технологий и продуктов по приоритетным для Китая направлениям (нанотехнологии, технологии создания микроэлектроники, квантовые вычисления и пр.). А через 10 лет, в 2016 году, в стране приняли следующее поколение мегапрограмм, рассчитанных уже до 2030 года и концентрирующихся на следующем поколении «больших инженерных задач» — развитии цифровых технологий (ИИ, большие данные, «умные» сети), новых производственных технологиях (материалы, робототехника), медицине, «зеленой» и экологической повестке.
Инженерные мегапрограммы КНР
2006−2020 гг.
2016−2030 гг.
- Микроэлектронная компонентная база, дизайн чипов, базовое ПО
- Производство сверхбольших интегральных схем
- Новое поколение беспроводных мобильных коммуникаций
- Базовые производственные технологии, цифровое промышленное оборудование
- Крупномасштабная геологоразведка (нефть, газ)
- Ядерные реакторы большой мощности
- Технологии работы с загрязненной водой (контроль, очистка и пр.)
- Генномодифицированные организмы
- Новые фармацевтические препараты
- Контроль и лечение СПИДа, гепатита и пр.
- Самолетостроение
2016−2030 гг.
- Инновационная семенная промышленность
- «Зеленые» угольные технологии
- «Умные» сети
- Коммуникационные сети «космос — Земля»
- Большие данные
- «Умные» производственные системы, робототехника
- Новые материалы и их применения
- Улучшение экологической обстановки и окружающей среды в Пекине, Тяньцзине и Хэбэе
- Здоровьесбережение и «медицинская безопасность»
- Новые технологии для искусственного интеллекта
Инженерные мегапрограммы, естественно, разрабатываются и реализуются не в вакууме, а как часть общего инновационного цикла: как правило, часть их подразумевает бесшовную передачу научных результатов на следующий этап (прототипирование, доводка до продукта); хотя, если судить по объему тем и задач, инженерные мегапрограммы заметно обгоняют научные.
Что, опять же, понятно и логично, особенно с учетом стабильного курса КНР на суверенизацию научно-технологической политики и достижение независимости в критических технологиях.
Что, опять же, понятно и логично, особенно с учетом стабильного курса КНР на суверенизацию научно-технологической политики и достижение независимости в критических технологиях.
Инженерная централизация
Помимо инженерных мегапрограмм и программ научно-технологического развития, в которые, как правило, включается инженерный компонент, Китай уделяет много внимания инжиниринговым центрам, выступающим основными исполнителями государственных задач в части создания технологий и продуктов.
Первая масштабная программа создания национальных инжиниринговых центров стартовала в 2016 году; в ее рамках были созданы (в том числе через слияние и укрупнение существующих центров и лабораторий) 100+ центров. В качестве основной задачи центров была заявлена разработка новых продуктов для компаний на основе результатов научных исследований китайских R&D-центров и университетов.
2022 год с его геополитическими пертурбациями повлиял не только на российскую научно-технологическую и инженерную повестку: в 2022 году Китай, то ли насмотревшись на антироссийские санкции, то ли в рамках общего крена в сторону деглобализации, полностью трансформировал сеть национальных инжиниринговых центров. В новую программу поддержки попал 191 центр (и примерно столько же не прошли отбор).
У новых национальных инжиниринговых центров КНР есть несколько особенностей, которые (предположительно) добавляют им эффективности.
Первая особенность — глубокая специализация. Инжиниринговые центры не занимаются ни «промышленным дизайном в целом», ни разработками для всех отраслей одновременно: большинство из них работают на конкретную отрасль, а где-то четверть — на решение узких отраслевых проблем и задач (например, инжиниринговые центры в Гонконгском политехническом университете работают над вопросами использования стальных конструкций в строительстве, а также над электрификацией/автоматизацией железных дорог).
Вторая особенность — ориентация деятельности центров строго на обеспечение технологической независимости Китая, а именно — на ликвидацию «технологических бутылочных горлышек» и стабилизацию цепочек поставок для китайской экономики (вместо заявленной для центров в 2016 году цели — общего усиления китайской промышленности за счет китайских же инноваций). В такой логике, например, создан и работает Национальный инженерный исследовательский центр по автоматизации дизайна электроники: как следует из названия, центр работает над программным обеспечением дизайна микроэлектроники и до конца 2025 года должен обеспечить создание «полностью импортозамещенного» ПО в этой части, а в 2030‑м — потеснить на глобальном рынке нынешних лидеров (Cadence, Synopsys).
Третья особенность — работа отдельных центров с технологиями двойного назначения в логике стратегии интеграции военного и гражданского секторов, принятой в качестве одного из подходов к научно-технологическому развитию КНР в 2015 году.
В похожей логике (специализация, решение «горящих» отраслевых задач, работа с ВПК) реализуется и китайская инициатива в сфере развития инженерного образования, ориентированного на промышленность, — программа создания так называемых современных промышленных колледжей, запущенная в 2020 году.
Современные промышленные колледжи в понимании наших китайских коллег отдаленно напоминают российские передовые инженерные школы: речь идет о высшем образовании; программы для колледжей создаются в партнерстве с промышленными компаниями и под решение их задач, — но на этом сходство и заканчивается. Начинаются отличия.
Главная особенность китайского подхода к развитию инженерного и, шире, «промышленного» образования — чисто управленческая, а именно — строгий принцип «трех ключей» при создании современных промышленных колледжей: все они создаются, по сути, как совместные предприятия университетов, компаний и региональных/местных администраций, причем все интересанты и инвесторы не просто подписывают меморандум о намерениях, а получают право управления колледжами — места в советах директоров.
Еще один интересный момент — то, что курируют создание современных промышленных колледжей не только министерство образования (департамент высшего образования), но и министерство промышленности и информационных технологий, помимо всего прочего, выступающее приемщиком результатов их работы. Что, в целом, логично, особенно в свете того, что в 2023 году программа была расширена (50 новых колледжей в дополнение к 50 уже созданным) и ориентирована на критические для китайской промышленности направления — ИИ, робототехнику и пр. Ну и в свете урезания полномочий министерства науки и технологий и передачи их отраслевым министерствам и министерству промышленности и информационных технологий.
Но самая важная история, отличающая китайский «окологосударственный» инжиниринг (мегапрограммы, центры, колледжи) от инжиниринга российского, — это, как ни странно, доминирование бизнеса в инженерной повестке.
Китайский бизнес последовательно делает повестку не столько инженерной, сколько продуктовой. Просто потому, что в крупных китайских компаниях, работающих на глобальном рынке, уже давно принят продуктовый подход. Так, например, Huawei полностью трансформировала свой инженерный блок еще в начале 2000‑х годов, начав с того, что упразднила так называемый центральный инженерный офис, подчинявшийся главному инженеру. Компания передала все продуктовые и инженерные решения в ведение кросс-функциональных команд и с нуля отстроила процесс приоритезации и управления данными в соответствии с требованиями потребителей (в том числе на основе продуктового подхода IBM Integrated Product Development).
Помимо инженерных мегапрограмм и программ научно-технологического развития, в которые, как правило, включается инженерный компонент, Китай уделяет много внимания инжиниринговым центрам, выступающим основными исполнителями государственных задач в части создания технологий и продуктов.
Первая масштабная программа создания национальных инжиниринговых центров стартовала в 2016 году; в ее рамках были созданы (в том числе через слияние и укрупнение существующих центров и лабораторий) 100+ центров. В качестве основной задачи центров была заявлена разработка новых продуктов для компаний на основе результатов научных исследований китайских R&D-центров и университетов.
2022 год с его геополитическими пертурбациями повлиял не только на российскую научно-технологическую и инженерную повестку: в 2022 году Китай, то ли насмотревшись на антироссийские санкции, то ли в рамках общего крена в сторону деглобализации, полностью трансформировал сеть национальных инжиниринговых центров. В новую программу поддержки попал 191 центр (и примерно столько же не прошли отбор).
У новых национальных инжиниринговых центров КНР есть несколько особенностей, которые (предположительно) добавляют им эффективности.
Первая особенность — глубокая специализация. Инжиниринговые центры не занимаются ни «промышленным дизайном в целом», ни разработками для всех отраслей одновременно: большинство из них работают на конкретную отрасль, а где-то четверть — на решение узких отраслевых проблем и задач (например, инжиниринговые центры в Гонконгском политехническом университете работают над вопросами использования стальных конструкций в строительстве, а также над электрификацией/автоматизацией железных дорог).
Вторая особенность — ориентация деятельности центров строго на обеспечение технологической независимости Китая, а именно — на ликвидацию «технологических бутылочных горлышек» и стабилизацию цепочек поставок для китайской экономики (вместо заявленной для центров в 2016 году цели — общего усиления китайской промышленности за счет китайских же инноваций). В такой логике, например, создан и работает Национальный инженерный исследовательский центр по автоматизации дизайна электроники: как следует из названия, центр работает над программным обеспечением дизайна микроэлектроники и до конца 2025 года должен обеспечить создание «полностью импортозамещенного» ПО в этой части, а в 2030‑м — потеснить на глобальном рынке нынешних лидеров (Cadence, Synopsys).
Третья особенность — работа отдельных центров с технологиями двойного назначения в логике стратегии интеграции военного и гражданского секторов, принятой в качестве одного из подходов к научно-технологическому развитию КНР в 2015 году.
В похожей логике (специализация, решение «горящих» отраслевых задач, работа с ВПК) реализуется и китайская инициатива в сфере развития инженерного образования, ориентированного на промышленность, — программа создания так называемых современных промышленных колледжей, запущенная в 2020 году.
Современные промышленные колледжи в понимании наших китайских коллег отдаленно напоминают российские передовые инженерные школы: речь идет о высшем образовании; программы для колледжей создаются в партнерстве с промышленными компаниями и под решение их задач, — но на этом сходство и заканчивается. Начинаются отличия.
Главная особенность китайского подхода к развитию инженерного и, шире, «промышленного» образования — чисто управленческая, а именно — строгий принцип «трех ключей» при создании современных промышленных колледжей: все они создаются, по сути, как совместные предприятия университетов, компаний и региональных/местных администраций, причем все интересанты и инвесторы не просто подписывают меморандум о намерениях, а получают право управления колледжами — места в советах директоров.
Еще один интересный момент — то, что курируют создание современных промышленных колледжей не только министерство образования (департамент высшего образования), но и министерство промышленности и информационных технологий, помимо всего прочего, выступающее приемщиком результатов их работы. Что, в целом, логично, особенно в свете того, что в 2023 году программа была расширена (50 новых колледжей в дополнение к 50 уже созданным) и ориентирована на критические для китайской промышленности направления — ИИ, робототехнику и пр. Ну и в свете урезания полномочий министерства науки и технологий и передачи их отраслевым министерствам и министерству промышленности и информационных технологий.
Но самая важная история, отличающая китайский «окологосударственный» инжиниринг (мегапрограммы, центры, колледжи) от инжиниринга российского, — это, как ни странно, доминирование бизнеса в инженерной повестке.
Китайский бизнес последовательно делает повестку не столько инженерной, сколько продуктовой. Просто потому, что в крупных китайских компаниях, работающих на глобальном рынке, уже давно принят продуктовый подход. Так, например, Huawei полностью трансформировала свой инженерный блок еще в начале 2000‑х годов, начав с того, что упразднила так называемый центральный инженерный офис, подчинявшийся главному инженеру. Компания передала все продуктовые и инженерные решения в ведение кросс-функциональных команд и с нуля отстроила процесс приоритезации и управления данными в соответствии с требованиями потребителей (в том числе на основе продуктового подхода IBM Integrated Product Development).
Сверхскоростные поезда на Южном железнодорожном вокзале Нанкина
В переводе на русский
Понятно, что скопировать китайский опыт «от и до» невозможно, да и не очень нужно: в России не те объемы и масштабы внутреннего рынка (что, например, делает малоосмысленной глубокую специализацию инжиниринговых центров: узкоспециализированные просто не выживут), другая структура экономики и другая управленческая культура.
Кроме того, инженеры и инжиниринг в России не обделены вниманием.
Оптимистичнее всего выглядит ситуация в российском инженерном образовании: в стране созданы 30 передовых инженерных школ (ПИШ) при участии 160+ технологических компаний и заметном внебюджетном софинансировании (13,5 млрд руб. в 2023 году); на 2024 год запланировано включение в федеральный проект еще 20 ПИШ, а президент в недавном послании поручил довести их количество в стране до 100. Даже без ПИШ объемы приема на инженерные и технические специальности в российские вузы в последние 10 лет довольно стабильны (порядка 350 тыс. человек в год), а в прошлом году, по данным НИУ ВШЭ, они заметно подросли (почти 410 тыс.).
(Конечно, актуальным остается вопрос об уровне студентов, массово поступающих на инженерные и технические специальности: средний балл бюджетного приема на программы инженерного/технического бакалавриата в 2023 году составил 68, уступив почти всем направлениям, кроме сельского хозяйства и медицины. Но ПИШ будут над этим работать.)
Понятно, что скопировать китайский опыт «от и до» невозможно, да и не очень нужно: в России не те объемы и масштабы внутреннего рынка (что, например, делает малоосмысленной глубокую специализацию инжиниринговых центров: узкоспециализированные просто не выживут), другая структура экономики и другая управленческая культура.
Кроме того, инженеры и инжиниринг в России не обделены вниманием.
Оптимистичнее всего выглядит ситуация в российском инженерном образовании: в стране созданы 30 передовых инженерных школ (ПИШ) при участии 160+ технологических компаний и заметном внебюджетном софинансировании (13,5 млрд руб. в 2023 году); на 2024 год запланировано включение в федеральный проект еще 20 ПИШ, а президент в недавном послании поручил довести их количество в стране до 100. Даже без ПИШ объемы приема на инженерные и технические специальности в российские вузы в последние 10 лет довольно стабильны (порядка 350 тыс. человек в год), а в прошлом году, по данным НИУ ВШЭ, они заметно подросли (почти 410 тыс.).
(Конечно, актуальным остается вопрос об уровне студентов, массово поступающих на инженерные и технические специальности: средний балл бюджетного приема на программы инженерного/технического бакалавриата в 2023 году составил 68, уступив почти всем направлениям, кроме сельского хозяйства и медицины. Но ПИШ будут над этим работать.)
Численность студентов, принятых на обучение в российские вузы, тыс. чел.
Системная же работа с инжинирингом как элементом инновационного цикла пока выглядит не настолько хорошо, как хотелось бы, хотя и тут есть позитивные подвижки.
В мае 2023 года правительство получило поручение от президента РФ — разработать комплексную программу развития отечественного инжиниринга (по итогам встречи с бизнес-объединением «Деловая Россия»); в октябре 2023 года Минпромторг направил в правительство проект концепции развития инжиниринга и промышленного дизайна. Предложения включают налоговые льготы (как водится, при условии вхождения организации в официальный реестр «инжиниринговых компаний») и нормативно-правовое обеспечение налоговой поддержки (формулирование и закрепление понятия «инжиниринг», принципы формирования реестра и пр.).
Важно и то, что сегодня архитектура форматов инновационных проектов во многом ориентирована на «бесшовность» по всему инновационному циклу, от РИД до продукта: в этой или примерно этой логике работают важнейшие инновационные проекты государственного значения, федеральные и комплексные научно-технические программы и пр.
Но если судить по опыту китайских коллег, для глобальной инженерной и «продуктовой» амбиции этого может оказаться недостаточно.
Поддержка инжиниринга и создания продуктов на основе имеющегося научного задела может (и, вероятно, должна) занимать в системе государственного стратпланирования не меньшее, а то и большее место, чем собственно R&D: ждать милостей от природы, в смысле — от рынка, который придет в науку, заберет РИД и сам всё сделает, не приходится. Особенно с учетом сложности технологического маневра, который предстоит России в ближайшие годы.
В мае 2023 года правительство получило поручение от президента РФ — разработать комплексную программу развития отечественного инжиниринга (по итогам встречи с бизнес-объединением «Деловая Россия»); в октябре 2023 года Минпромторг направил в правительство проект концепции развития инжиниринга и промышленного дизайна. Предложения включают налоговые льготы (как водится, при условии вхождения организации в официальный реестр «инжиниринговых компаний») и нормативно-правовое обеспечение налоговой поддержки (формулирование и закрепление понятия «инжиниринг», принципы формирования реестра и пр.).
Важно и то, что сегодня архитектура форматов инновационных проектов во многом ориентирована на «бесшовность» по всему инновационному циклу, от РИД до продукта: в этой или примерно этой логике работают важнейшие инновационные проекты государственного значения, федеральные и комплексные научно-технические программы и пр.
Но если судить по опыту китайских коллег, для глобальной инженерной и «продуктовой» амбиции этого может оказаться недостаточно.
Поддержка инжиниринга и создания продуктов на основе имеющегося научного задела может (и, вероятно, должна) занимать в системе государственного стратпланирования не меньшее, а то и большее место, чем собственно R&D: ждать милостей от природы, в смысле — от рынка, который придет в науку, заберет РИД и сам всё сделает, не приходится. Особенно с учетом сложности технологического маневра, который предстоит России в ближайшие годы.
Другими словами, хорошо было бы, чтобы инжиниринг и создание продуктов стали отдельным, «сквозным» предметом управления, а их развитие — отдельной задачей, не сводимой к налоговым льготам.
В ту же сторону, кстати, движутся не только Китай, но и наши бывшие западные друзья: США создали специализированное Агентство по технологиям, инновациям и партнерствам (в рамках Национального научного фонда), прицельно занимающееся доведением исследовательских результатов до высокотехнологичных продуктов; Германия объявила о планах создания специализированного Агентства трансфера и инноваций; в Великобритании создано Агентство по передовым исследованиям и изобретениям (ARIA) и пр.
В России уже сделан первый большой организационный шаг в том же направлении: новая Стратегия научно-технологического развития предполагает оценку эффективности государственных инвестиций в науку в залоге «что ты сделал для хип-хопа» (объем налоговых поступлений от продуктов, произведенных с использованием российских технологий; объемы реализации российской наукоемкой продукции в сравнении с закупками иностранных аналогов и пр.).
Кроме того, в России апробированы форматы, обеспечивающие быструю разработку продуктов, в частности — стартап-студии в рамках стратегической инициативы «Платформа университетского технологического предпринимательства»; уже больше 10 лет реализуется программа поддержки инжиниринговых центров, работают больше 70 таких центров при вузах, создана сеть центров инжиниринговых разработок, ориентированных на изготовление конструкторской документации для производства критически важных комплектующих.
Однако от системы показателей и нескольких удачных форматов трансфера / продуктовых разработок до полноценной системы «наука — инжиниринг и продуктовые разработки — глобальный рынок» все-таки еще далеко.
В ту же сторону, кстати, движутся не только Китай, но и наши бывшие западные друзья: США создали специализированное Агентство по технологиям, инновациям и партнерствам (в рамках Национального научного фонда), прицельно занимающееся доведением исследовательских результатов до высокотехнологичных продуктов; Германия объявила о планах создания специализированного Агентства трансфера и инноваций; в Великобритании создано Агентство по передовым исследованиям и изобретениям (ARIA) и пр.
В России уже сделан первый большой организационный шаг в том же направлении: новая Стратегия научно-технологического развития предполагает оценку эффективности государственных инвестиций в науку в залоге «что ты сделал для хип-хопа» (объем налоговых поступлений от продуктов, произведенных с использованием российских технологий; объемы реализации российской наукоемкой продукции в сравнении с закупками иностранных аналогов и пр.).
Кроме того, в России апробированы форматы, обеспечивающие быструю разработку продуктов, в частности — стартап-студии в рамках стратегической инициативы «Платформа университетского технологического предпринимательства»; уже больше 10 лет реализуется программа поддержки инжиниринговых центров, работают больше 70 таких центров при вузах, создана сеть центров инжиниринговых разработок, ориентированных на изготовление конструкторской документации для производства критически важных комплектующих.
Однако от системы показателей и нескольких удачных форматов трансфера / продуктовых разработок до полноценной системы «наука — инжиниринг и продуктовые разработки — глобальный рынок» все-таки еще далеко.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ