Неопределенный венчур
БИЗНЕС / СЕНТЯБРЬ #6_2023
Текст: Наталия АНДРЕЕВА / Фото: Unsplash.com
Мировой венчур лихорадит уже несколько лет: после бума в 2021 году количество венчурных денег и сделок сокращается, стартапы ждут серьезных проблем с финансированием, а государства пытаются поддерживать и венчуристов, и стартаперов. Попытаемся понять, что все это значит для корпоративных венчурных фондов.
Мировому рынку венчурного капитала нездоровится. После рекордного 2021 года с его $ 730 млрд, влитыми в компании венчуристами, 2022‑й стал разочарованием (падение на 34 %), а 2023‑й грозит стать худшим годом за последние семь лет, и без того не слишком тучных: в первом полугодии венчурные инвестиции по всему миру еле дотянули до $ 130 млрд, и пока нет оснований ожидать кардинального выправления ситуации.
Динамика объема венчурных инвестиций, $ млрд (мир)
Объяснения венчурному спаду даются самые разные, начиная с экономической ситуации — угроза стагфляции, скоропостижные смерти стартап-банков в США, «замедление» Китая, санкционные и торговые войны — и заканчивая спецификой жизненного цикла венчурных фондов, которые мало-помалу перестают вкладываться в новые компании и концентрируются на доинвестировании имеющихся портфелей.
Само собой, не украшает жизнь венчурным фондам и общая геополитическая ситуация.
Стартап-экосистем международного класса никто, конечно, не отменял, но тематическое огораживание уже началось: например, в августе 2023 года администрация Байдена запретила частным фондам инвестировать в китайские компании, связанные с ИИ, квантовыми вычислениями и полупроводниками. Вроде бы ничего нового: аналогичные ограничения в научной сфере начались года полтора-два назад, и тоже под соусом национальной безопасности и технологического суверенитета, — но до нынешнего года запреты не особо касались реальных денег и бизнес-интересов инвесторов (за исключением, разве что, микроэлектроники).
В результате государства начали менять свою политику по отношению к стартап-сфере и венчурным фондам.
Хуже всего дело обстоит в Евросоюзе: европейские коллеги уже два года пытаются стимулировать частных венчуристов более активно вкладываться в стартапы и скейлапы. Соответствующие меры были включены в прошлогоднюю «Новую повестку для европейских инноваций» (New European Innovation Agenda), но эффективность их оказалась сомнительной: облегчение правил обращения с акционерным капиталом, снижение требований к IPO и прочие процедурные и административные послабления почему-то не стимулируют фонды активнее тратить деньги. Совершенно.
Поэтому в 2023 году Европейский инвестиционный фонд (European Investment Fund), работающий под эгидой Еврокомиссии, создал новый общеевропейский «фонд фондов» с капиталом $ 3,75 млрд, ориентированный на скейлапы. А самые активные страны ЕС (Германия и Франция) начали создавать новые венчурные фонды с государственным участием, в основном ориентированные на поддержку скейлапов и капиталоемких глубинных технологий: в Германии создан DeepTech & Climate Fonds на € 1 млрд; во Франции государственное финансирование стартапов предусмотрено новой национальной стратегией France 2030 (в том числе € 500 млн на глубинные технологии).
Похожие инициативы, связанные с поддержкой стартапов и венчурным капиталом, возникли во многих других странах, в первую очередь — технологически развитых: в 2023 году Республика Корея объявила о создании нового венчурного фонда ($ 6,8 млрд) с участием государственного капитала; Япония в самом конце 2022‑го приняла новую стартап-стратегию, а в 2023‑м объявила о введении стартап-виз, разрешила выдавать сотрудникам стартапов (в том числе фрилансерам) опционы и пр.; Канада расширила финансирование программы стартап-виз; и даже страны НАТО создали венчурный фонд ($ 1,1 млрд) для поддержки стартапов в области военных технологий и безопасности.
Профессиональные венчурные фонды, впрочем, реагируют на эти инициативы очень осторожно или не реагируют вовсе, предпочитая обращать внимание на собственные финансовые перспективы, а не на государственные обещания и инициативы.
Например, в США, на самом венчур-интенсивном рынке мира, внутренняя норма доходности венчурных фондов ушла в минус еще во второй половине 2022 года: по данным платформы PitchBook, в IV квартале она составила 16,8 % (во II квартале 2021‑го — 80 %). В целом за прошлый год в американские венчурные фонды было вложено $ 92 млрд, а на выходе инвесторы (LP) получили $ 43,4 млрд, т. е. отрицательный кэш-флоу (в 2021‑м — положительный, $ 7,9 млрд).
На фоне очевидных финансовых неурядиц некоторые венчурные фонды, похоже, предпочитают воздерживаться от рискованных инвестиций. На глобальном уровне меньше всего от сокращения объемов венчурных денег пострадали скейл-апы — компании на стадии активного масштабирования, с подтвержденными бизнес-моделями и продуктами, которые по-любому покупаются: в 2022 году инвестиции в скейлапы просели всего на 1,9 % — и это несмотря на заглохший рынок экзитов и впавший в кому IPO (при этом венчурные инвестиции в стартапы упали на 47,3 %).
Само собой, не украшает жизнь венчурным фондам и общая геополитическая ситуация.
Стартап-экосистем международного класса никто, конечно, не отменял, но тематическое огораживание уже началось: например, в августе 2023 года администрация Байдена запретила частным фондам инвестировать в китайские компании, связанные с ИИ, квантовыми вычислениями и полупроводниками. Вроде бы ничего нового: аналогичные ограничения в научной сфере начались года полтора-два назад, и тоже под соусом национальной безопасности и технологического суверенитета, — но до нынешнего года запреты не особо касались реальных денег и бизнес-интересов инвесторов (за исключением, разве что, микроэлектроники).
В результате государства начали менять свою политику по отношению к стартап-сфере и венчурным фондам.
Хуже всего дело обстоит в Евросоюзе: европейские коллеги уже два года пытаются стимулировать частных венчуристов более активно вкладываться в стартапы и скейлапы. Соответствующие меры были включены в прошлогоднюю «Новую повестку для европейских инноваций» (New European Innovation Agenda), но эффективность их оказалась сомнительной: облегчение правил обращения с акционерным капиталом, снижение требований к IPO и прочие процедурные и административные послабления почему-то не стимулируют фонды активнее тратить деньги. Совершенно.
Поэтому в 2023 году Европейский инвестиционный фонд (European Investment Fund), работающий под эгидой Еврокомиссии, создал новый общеевропейский «фонд фондов» с капиталом $ 3,75 млрд, ориентированный на скейлапы. А самые активные страны ЕС (Германия и Франция) начали создавать новые венчурные фонды с государственным участием, в основном ориентированные на поддержку скейлапов и капиталоемких глубинных технологий: в Германии создан DeepTech & Climate Fonds на € 1 млрд; во Франции государственное финансирование стартапов предусмотрено новой национальной стратегией France 2030 (в том числе € 500 млн на глубинные технологии).
Похожие инициативы, связанные с поддержкой стартапов и венчурным капиталом, возникли во многих других странах, в первую очередь — технологически развитых: в 2023 году Республика Корея объявила о создании нового венчурного фонда ($ 6,8 млрд) с участием государственного капитала; Япония в самом конце 2022‑го приняла новую стартап-стратегию, а в 2023‑м объявила о введении стартап-виз, разрешила выдавать сотрудникам стартапов (в том числе фрилансерам) опционы и пр.; Канада расширила финансирование программы стартап-виз; и даже страны НАТО создали венчурный фонд ($ 1,1 млрд) для поддержки стартапов в области военных технологий и безопасности.
Профессиональные венчурные фонды, впрочем, реагируют на эти инициативы очень осторожно или не реагируют вовсе, предпочитая обращать внимание на собственные финансовые перспективы, а не на государственные обещания и инициативы.
Например, в США, на самом венчур-интенсивном рынке мира, внутренняя норма доходности венчурных фондов ушла в минус еще во второй половине 2022 года: по данным платформы PitchBook, в IV квартале она составила 16,8 % (во II квартале 2021‑го — 80 %). В целом за прошлый год в американские венчурные фонды было вложено $ 92 млрд, а на выходе инвесторы (LP) получили $ 43,4 млрд, т. е. отрицательный кэш-флоу (в 2021‑м — положительный, $ 7,9 млрд).
На фоне очевидных финансовых неурядиц некоторые венчурные фонды, похоже, предпочитают воздерживаться от рискованных инвестиций. На глобальном уровне меньше всего от сокращения объемов венчурных денег пострадали скейл-апы — компании на стадии активного масштабирования, с подтвержденными бизнес-моделями и продуктами, которые по-любому покупаются: в 2022 году инвестиции в скейлапы просели всего на 1,9 % — и это несмотря на заглохший рынок экзитов и впавший в кому IPO (при этом венчурные инвестиции в стартапы упали на 47,3 %).
Объем венчурных инвестиций по некоторым типам компаний, $ млрд (мир)
Этюд в кризисных тонах
На этом фоне корпоративный венчур и, шире, сделки с участием корпоративного капитала в целом выглядят более стабильными и многообещающими.
В последние 10 лет корпоративный венчур вообще рос опережающими темпами: количество сделок прирастало в среднем на 20,5 % в год; объем денег — на 38,8 % (по венчуру в целом — 13,9 % и 30,1 % соответственно). Количество корпораций, дающих деньги в венчурной логике (через собственные или проинвестированные внешние фонды), выросло в шесть с лишним раз: с 473 в 2012 году до 2604 в 2022‑м.
В кризисном для венчура 2022 году объемы корпоративных инвестиций в стартапы, конечно, упали, как и в целом по венчурному рынку, но при этом количество «корпоративных» сделок сократилось всего на 1,7 %; корпоративный капитал участвовал в каждой пятой венчурной сделке (в 2012‑м — в каждой десятой). Собственно, 2022 год стал рекордным по созданию корпоративных венчурных фондов — 101 (в 2021-м — 85, в 2020-м — 60).
Не то чтобы крупные корпорации так уж хорошо себя чувствовали, нет; просто у корпоративных венчурных фондов есть своя специфика: они более устойчивы к экономическим и финансовым штормам.
Во-первых, корпоративный венчур играет в духе популярной кризисной стратегии «давайте срочно вольем деньги в новые бизнесы, раз уж у нас инфляция и глобальная турбулентность». Если верить данным опросов, то в кризисных 2020−2021 годах на новые бизнесы были готовы ставить порядка 40 % СЕО крупных компаний; еще 65 % ожидали радикальной смены специализации своих организаций. 2022 год внес в эти ожидания коррективы: приоритеты СЕО немного сместились, но вложения в новые бизнесы по-прежнему считала приоритетом примерно треть руководителей (по материалам обзора McKinsey). И в этом плане создание корпоративных венчурных фондов выглядит вполне логичным.
Во-вторых, целеполагание корпоративных венчурных фондов сильно разнится от компании к компании: если профессиональный венчур, как правило, работает по чисто финансовой модели (дешевый вход, дорогой экзит), то половина корпоративных фондов использует гибридные модели: совмещает долгосрочные рыночные/технологические приоритеты компании с чисто финансовыми целями, а еще треть ориентирована почти исключительно на долгосрочные приоритеты (приобретение технологий, поиск партнеров, рекрутинг команд/ талантов и пр.).
На этом фоне корпоративный венчур и, шире, сделки с участием корпоративного капитала в целом выглядят более стабильными и многообещающими.
В последние 10 лет корпоративный венчур вообще рос опережающими темпами: количество сделок прирастало в среднем на 20,5 % в год; объем денег — на 38,8 % (по венчуру в целом — 13,9 % и 30,1 % соответственно). Количество корпораций, дающих деньги в венчурной логике (через собственные или проинвестированные внешние фонды), выросло в шесть с лишним раз: с 473 в 2012 году до 2604 в 2022‑м.
В кризисном для венчура 2022 году объемы корпоративных инвестиций в стартапы, конечно, упали, как и в целом по венчурному рынку, но при этом количество «корпоративных» сделок сократилось всего на 1,7 %; корпоративный капитал участвовал в каждой пятой венчурной сделке (в 2012‑м — в каждой десятой). Собственно, 2022 год стал рекордным по созданию корпоративных венчурных фондов — 101 (в 2021-м — 85, в 2020-м — 60).
Не то чтобы крупные корпорации так уж хорошо себя чувствовали, нет; просто у корпоративных венчурных фондов есть своя специфика: они более устойчивы к экономическим и финансовым штормам.
Во-первых, корпоративный венчур играет в духе популярной кризисной стратегии «давайте срочно вольем деньги в новые бизнесы, раз уж у нас инфляция и глобальная турбулентность». Если верить данным опросов, то в кризисных 2020−2021 годах на новые бизнесы были готовы ставить порядка 40 % СЕО крупных компаний; еще 65 % ожидали радикальной смены специализации своих организаций. 2022 год внес в эти ожидания коррективы: приоритеты СЕО немного сместились, но вложения в новые бизнесы по-прежнему считала приоритетом примерно треть руководителей (по материалам обзора McKinsey). И в этом плане создание корпоративных венчурных фондов выглядит вполне логичным.
Во-вторых, целеполагание корпоративных венчурных фондов сильно разнится от компании к компании: если профессиональный венчур, как правило, работает по чисто финансовой модели (дешевый вход, дорогой экзит), то половина корпоративных фондов использует гибридные модели: совмещает долгосрочные рыночные/технологические приоритеты компании с чисто финансовыми целями, а еще треть ориентирована почти исключительно на долгосрочные приоритеты (приобретение технологий, поиск партнеров, рекрутинг команд/ талантов и пр.).
Модели работы корпоративных венчурных фондов (по целеполаганию), 2022 г., %
В-третьих, нефинансовые цели и задачи дают корпоративным фондам больше тематической свободы.
В отличие от профессиональных венчурных фондов, корпоративные венчуристы имеют возможность инвестировать не только и не столько в технологические стартапы, которых, откровенно говоря, не так уж много. В США, например, стартапы, связанные с технологиями, составляют 3 % от всех компаний, работающих в стране, в то время как обычные стартапы (ритейл, общепит, потребительские продукты и пр.) — около половины; а в Китае только 20 % сделок, в которых участвует корпоративный венчур, имеют отношение к высоким технологиям.
В результате спектр инвестиционных направлений у корпоративного венчура довольно широк, поскольку корпоративные фонды подвержены влиянию технологического хайпа далеко не так сильно, как фонды профессиональные, ориентированные на чисто финансовую составляющую инвестиций и вынужденные нагнетать оптимизм и взвинчивать стоимость компаний.
В отличие от профессиональных венчурных фондов, корпоративные венчуристы имеют возможность инвестировать не только и не столько в технологические стартапы, которых, откровенно говоря, не так уж много. В США, например, стартапы, связанные с технологиями, составляют 3 % от всех компаний, работающих в стране, в то время как обычные стартапы (ритейл, общепит, потребительские продукты и пр.) — около половины; а в Китае только 20 % сделок, в которых участвует корпоративный венчур, имеют отношение к высоким технологиям.
В результате спектр инвестиционных направлений у корпоративного венчура довольно широк, поскольку корпоративные фонды подвержены влиянию технологического хайпа далеко не так сильно, как фонды профессиональные, ориентированные на чисто финансовую составляющую инвестиций и вынужденные нагнетать оптимизм и взвинчивать стоимость компаний.
Количество венчурных сделок с участием корпоративного капитала (по отраслям), мир
Своя атмосфера
Если присмотреться повнимательнее, то у нынешней устойчивости корпоративного венчура есть свои нюансы и ограничения.
В целом устойчивость эта касается, в первую очередь, корпоративных венчурных фондов, работающих на долгосрочные приоритеты компаний; у фондов, работающих по классической профессиональной модели, дела обстоят не очень хорошо: в 2022 году половина фондов, ориентированных на чисто финансовые результаты, была вынуждена снизить объемы инвестиций или приостановить их, в то время как фонды с более широкой специализацией (стратегические, гибридные) чувствовали себя заметно лучше.
Если присмотреться повнимательнее, то у нынешней устойчивости корпоративного венчура есть свои нюансы и ограничения.
В целом устойчивость эта касается, в первую очередь, корпоративных венчурных фондов, работающих на долгосрочные приоритеты компаний; у фондов, работающих по классической профессиональной модели, дела обстоят не очень хорошо: в 2022 году половина фондов, ориентированных на чисто финансовые результаты, была вынуждена снизить объемы инвестиций или приостановить их, в то время как фонды с более широкой специализацией (стратегические, гибридные) чувствовали себя заметно лучше.
Приоритеты (сверху) и оценка темпов инвестиций (снизу) СЕО корпоративных венчурных фондов в зависимости от типа фонда, 2022 г., %
Еще один фактор устойчивости — то, что корпоративные венчурные фонды, как стратегические, так и чисто финансовые, работают не в вакууме.
Для того чтобы ставка на что-то долгосрочное сработала, одного венчурного фонда компании недостаточно; как правило, речь идет об экосистеме работы со стартапами (в частности) и новыми бизнесами (в целом). В 2022—2023 годах те корпорации, которые вкладывались в отдельные куски экосистем и не выстроили взаимодействия между ними, были вынуждены отказываться от кусков, кажущихся центрами генерации убытков.
Типичный пример того, как не надо, — французская TotalEnergies, в 2023 году фактически превратившая свой корпоративный венчурный фонд (Total Carbon Neutrality Ventures) в обычный акселератор, ориентированный на допосевные и посевные инвестиции, хотя еще в 2019 году у компании были наполеоновские планы по поводу инвестиций в углерод-нейтральные технологии и $ 400 млн на эти цели. Все портфельные компании, в которые успел проинвестировать фонд, были проданы профессиональному венчурному фонду Aster.
В случае с Total дело, конечно, не только в отсутствии экосистемы — климатические технологии и компании просто сильно перегреты, а инвестировать в тему на пике хайпа — удовольствие на любителя. Но перепрофилирование венчурного фонда в акселератор — маркер того, что начинать нужно с начала [жизненного цикла стартапов], а не с конца.
Посевные инвестиции, впрочем, тоже не гарантия успеха: BP, например, в 2013 году начинала именно с этого, и ее венчурный фонд относительно успешен — 70+ компаний, даже какое-то количество экзитов; но при этом ее же инициатива Launchpad, ориентированная на скейлапы, с 2018 года особо не продвинулась: в портфеле у Launchpad до сих пор всего пять компаний, причем по поводу двух из них в 2023 году велись переговоры о продаже.
Куда более оптимистичная история — экосистема Shell, охватывающая весь жизненный цикл компаний: с перспективными идеями без proof-of-concept работает программа Shell Gamechanger (посевные инвестиции); со стартапами — программа Shell StartUp Engine, корпоративный венчурный фонд Shell Ventures и еще 14 профессиональных венчурных фондов, которые проинвестировал Shell Ventures. Кроме того, в компании еще с 2013 года работает стартап-студия Shell TechWorks, решающая внутренние задачи Shell (разработка технических решений для чисто корпоративного употребления) и разрабатывающая новые продукты, от идеи до масштабирования.
Проще говоря, компания использует все доступные форматы — и, кажется, успешно. Может себе позволить.
Среди тех, для кого моноформатность — слишком дорогое удовольствие, самый распространенный способ выстраивания сбалансированной корпоративной венчурной экосистемы — комбинация «собственный венчурный фонд + вложения в сторонние профессиональные фонды»: ее практикуют 55 % корпоративных венчуристов. Мотивы для вложений — самые разные, но, согласно недавним опросам SVB, большинство СЕО так или иначе связывают инвестиции во внешние фонды с расширением пространства возможностей: 27 % называют основным мотивом экспансию на смежные рынки, 26 % — эксклюзивный доступ к сделкам на ранних стадиях, 25 % — возможность географической экспансии.
Для того чтобы ставка на что-то долгосрочное сработала, одного венчурного фонда компании недостаточно; как правило, речь идет об экосистеме работы со стартапами (в частности) и новыми бизнесами (в целом). В 2022—2023 годах те корпорации, которые вкладывались в отдельные куски экосистем и не выстроили взаимодействия между ними, были вынуждены отказываться от кусков, кажущихся центрами генерации убытков.
Типичный пример того, как не надо, — французская TotalEnergies, в 2023 году фактически превратившая свой корпоративный венчурный фонд (Total Carbon Neutrality Ventures) в обычный акселератор, ориентированный на допосевные и посевные инвестиции, хотя еще в 2019 году у компании были наполеоновские планы по поводу инвестиций в углерод-нейтральные технологии и $ 400 млн на эти цели. Все портфельные компании, в которые успел проинвестировать фонд, были проданы профессиональному венчурному фонду Aster.
В случае с Total дело, конечно, не только в отсутствии экосистемы — климатические технологии и компании просто сильно перегреты, а инвестировать в тему на пике хайпа — удовольствие на любителя. Но перепрофилирование венчурного фонда в акселератор — маркер того, что начинать нужно с начала [жизненного цикла стартапов], а не с конца.
Посевные инвестиции, впрочем, тоже не гарантия успеха: BP, например, в 2013 году начинала именно с этого, и ее венчурный фонд относительно успешен — 70+ компаний, даже какое-то количество экзитов; но при этом ее же инициатива Launchpad, ориентированная на скейлапы, с 2018 года особо не продвинулась: в портфеле у Launchpad до сих пор всего пять компаний, причем по поводу двух из них в 2023 году велись переговоры о продаже.
Куда более оптимистичная история — экосистема Shell, охватывающая весь жизненный цикл компаний: с перспективными идеями без proof-of-concept работает программа Shell Gamechanger (посевные инвестиции); со стартапами — программа Shell StartUp Engine, корпоративный венчурный фонд Shell Ventures и еще 14 профессиональных венчурных фондов, которые проинвестировал Shell Ventures. Кроме того, в компании еще с 2013 года работает стартап-студия Shell TechWorks, решающая внутренние задачи Shell (разработка технических решений для чисто корпоративного употребления) и разрабатывающая новые продукты, от идеи до масштабирования.
Проще говоря, компания использует все доступные форматы — и, кажется, успешно. Может себе позволить.
Среди тех, для кого моноформатность — слишком дорогое удовольствие, самый распространенный способ выстраивания сбалансированной корпоративной венчурной экосистемы — комбинация «собственный венчурный фонд + вложения в сторонние профессиональные фонды»: ее практикуют 55 % корпоративных венчуристов. Мотивы для вложений — самые разные, но, согласно недавним опросам SVB, большинство СЕО так или иначе связывают инвестиции во внешние фонды с расширением пространства возможностей: 27 % называют основным мотивом экспансию на смежные рынки, 26 % — эксклюзивный доступ к сделкам на ранних стадиях, 25 % — возможность географической экспансии.
Количество новых корпоративных «венчурных» инициатив (в год)
Кроме того, в последние 10−12 лет корпоративные венчурные фонды для пущей устойчивости опираются не только на собственные экосистемы и фонды, но и на внешние экосистемы, в первую очередь международные/глобальные. Несмотря на деглобализацию и очевидные геополитические трудности и ограничения.
Ярче всего это проявляется в самых инновационно-емких отраслях, в первую очередь в автопроме, которому непросто самостоятельно справиться с валом инноваций: электромобили, автономные автомобили (радары, лидары, v2v-коммуникация, автопилоты и пр.), изменения на логистических рынках, дроны — за всеми технологиями и стартапами просто так не уследить. Именно поэтому корпоративные венчурные фонды крупных автопроизводителей чаще всего создаются в сетевой форме и имеют представительства в глобальных стартап-хабах.
Так, Hyundai создала в Калифорнии специальное подразделение Hyundai Cradle, инвестирующее в технологии новой мобильности (45 сделок с 2017 года); там же расположен венчурный фонд Toyota — Toyota Ventures; филиалы Porche Ventures работают в США (Пало-Альто), Израиле (Тель-Авив) и Китае (Шанхай); и даже китайский SAIC до сих пор вкладывается в американские стартапы — фонд SAIC Venture Capital локализован в Менло Парке, и в портфеле у него 31 компания.
С технологической точки зрения корпоративный венчур в последние пару лет довольно успешно балансирует между хайпом и здравым смыслом: с одной стороны, каждый пятый фонд так или иначе следит за климатической повесткой (в формате ESG, climat tech и пр.) и набором условно-фронтирных технологий (квантовыми технологиями, водородом, робототехникой, AR/VR, фотоникой и пр.). С другой — в зону интересов попадают и более прикладные технологии, связанные с производственными процессами, управлением и пр. — цифровые двойники, распределенный реестр, далее везде.
Ярче всего это проявляется в самых инновационно-емких отраслях, в первую очередь в автопроме, которому непросто самостоятельно справиться с валом инноваций: электромобили, автономные автомобили (радары, лидары, v2v-коммуникация, автопилоты и пр.), изменения на логистических рынках, дроны — за всеми технологиями и стартапами просто так не уследить. Именно поэтому корпоративные венчурные фонды крупных автопроизводителей чаще всего создаются в сетевой форме и имеют представительства в глобальных стартап-хабах.
Так, Hyundai создала в Калифорнии специальное подразделение Hyundai Cradle, инвестирующее в технологии новой мобильности (45 сделок с 2017 года); там же расположен венчурный фонд Toyota — Toyota Ventures; филиалы Porche Ventures работают в США (Пало-Альто), Израиле (Тель-Авив) и Китае (Шанхай); и даже китайский SAIC до сих пор вкладывается в американские стартапы — фонд SAIC Venture Capital локализован в Менло Парке, и в портфеле у него 31 компания.
С технологической точки зрения корпоративный венчур в последние пару лет довольно успешно балансирует между хайпом и здравым смыслом: с одной стороны, каждый пятый фонд так или иначе следит за климатической повесткой (в формате ESG, climat tech и пр.) и набором условно-фронтирных технологий (квантовыми технологиями, водородом, робототехникой, AR/VR, фотоникой и пр.). С другой — в зону интересов попадают и более прикладные технологии, связанные с производственными процессами, управлением и пр. — цифровые двойники, распределенный реестр, далее везде.
Технологические приоритеты корпоративных венчурных фондов (% СЕО, ориентирующихся на соответствующие технологии), 2022 г.
Время, вперед!
Агрегированных данных о том, как себя ощущает корпоративный венчур в 2023 году, пока нет. Но уже понятно, что ситуация не очень хороша: финансовые и экономические колебания влияют на корпоративные венчурные фонды меньше, чем на «профессиональные», но динамика у них схожая. И она пока оставляет желать лучшего: по данным платформы Dealroom, за первое полугодие 2023 года глобальный венчур проинвестировал в стартапы всего $ 130 млрд — примерно в два раза меньше, чем в провальном 2022‑м; и пока нет оснований полагать, что ситуация радикально изменится.
Ожидания СЕО и CFO корпоративных фондов тоже не самые радужные.
Оптимистичнее всех настроены руководители стратегических фондов: примерно треть из них считают, что в ближайшие годы корпоративный венчур будет чувствовать себя лучше, чем венчур в целом.
При этом последствия глобальной экономической и финансовой нестабильности оцениваются очень по-разному: около трети руководителей корпоративных фондов считают, что проблемы экономики и обычного венчура — это новые возможности для корпоративных фондов, в духе «голодные стартапы станут менее разборчивыми»; правда, каждый пятый ожидает сокращения количества сделок/объема денег, которые корпорации готовы будут вкладывать в стартапы, и заодно ужесточения входных требований к стартапам, претендующим на финансирование.
Агрегированных данных о том, как себя ощущает корпоративный венчур в 2023 году, пока нет. Но уже понятно, что ситуация не очень хороша: финансовые и экономические колебания влияют на корпоративные венчурные фонды меньше, чем на «профессиональные», но динамика у них схожая. И она пока оставляет желать лучшего: по данным платформы Dealroom, за первое полугодие 2023 года глобальный венчур проинвестировал в стартапы всего $ 130 млрд — примерно в два раза меньше, чем в провальном 2022‑м; и пока нет оснований полагать, что ситуация радикально изменится.
Ожидания СЕО и CFO корпоративных фондов тоже не самые радужные.
Оптимистичнее всех настроены руководители стратегических фондов: примерно треть из них считают, что в ближайшие годы корпоративный венчур будет чувствовать себя лучше, чем венчур в целом.
При этом последствия глобальной экономической и финансовой нестабильности оцениваются очень по-разному: около трети руководителей корпоративных фондов считают, что проблемы экономики и обычного венчура — это новые возможности для корпоративных фондов, в духе «голодные стартапы станут менее разборчивыми»; правда, каждый пятый ожидает сокращения количества сделок/объема денег, которые корпорации готовы будут вкладывать в стартапы, и заодно ужесточения входных требований к стартапам, претендующим на финансирование.
Как будет ощущать себя корпоративный венчур по сравнению с обычным в ближайшие 2−3 года (% ответивших СЕО корпоративных фондов)
Отчасти эти опасения поддерживаются уже наметившимися трендами: в 2022 году количество венчурных сделок с участием корпоративного капитала практически не снизилось, но только благодаря тому, что многие фонды сдвинули фокус внимания на посевные инвестиции (меньше денег, но больше сделок). Удастся ли повторить этот маневр в 2023 и 2024 годах, пока непонятно.
Структура венчурных сделок с участием корпоративного капитала, %
Не добавляет оптимизма и динамика крупнейших венчурных рынков: США, Япония и Китай, совокупно дающие порядка двух третей всех сделок с участием корпоративного капитала, судя по всему, расти не планируют.
В каком-то смысле это хорошие новости для стран с менее масштабными венчурными экосистемами: в Великобритании, Франции, Германии и некоторых других странах корпоративный венчур, наоборот, активизировался — то ли по принципу «стало меньше конкурентов», то ли опасаясь склонности национальных правительств к технологическому суверенитету и научно-технологическому огораживанию. Но с точки зрения мировой революции все эти изменения — на уровне статистической погрешности.
В каком-то смысле это хорошие новости для стран с менее масштабными венчурными экосистемами: в Великобритании, Франции, Германии и некоторых других странах корпоративный венчур, наоборот, активизировался — то ли по принципу «стало меньше конкурентов», то ли опасаясь склонности национальных правительств к технологическому суверенитету и научно-технологическому огораживанию. Но с точки зрения мировой революции все эти изменения — на уровне статистической погрешности.
Отдельный повод для грусти — то, что происходит с корпоративным венчуром в Китае. Tencent (имеющий один из самых активных венчурных фондов в мире с портфелем из 1100+ компаний) и Alibaba Group начали считать деньги, отказывать компаниям в инвестициях, а также разборчиво относиться к покупке акций; ByteDance в 2022 году вообще расформировала свой венчурный фонд — при том, что еще три-четыре года назад на корпоративный венчур приходилось порядка 80 % всех инвестиций китайских технологических гигантов.
География венчурных сделок с участием корпоративного капитала (кол-во сделок)
Непонятная Россия
Что касается российской ситуации и наших венчурных перспектив, то в нынешних реалиях о венчуре — и классическом, и корпоративном — можно сказать ровно три вещи.
Во-первых, классического профессионального венчура, ориентированного на куплю-продажу компаний, в России нет и в обозримом будущем не будет. Проблемы с иностранными инвесторами, ориентированными на эту модель, начались еще в 2014 году; в 2022‑м в российские стартапы перестали инвестировать даже те, кто остался; в 2023‑м венчур, кажется, умер окончательно — за январь-август была заключена 61 сделка; фонды проинвестировали в стартапы всего $ 106,6 млн, причем бо́льшая часть этих денег пришлась на раунд, А (78 %; еще в 2022‑м на них приходилось всего 14 % от общего объема венчурных вложений).
Что касается российской ситуации и наших венчурных перспектив, то в нынешних реалиях о венчуре — и классическом, и корпоративном — можно сказать ровно три вещи.
Во-первых, классического профессионального венчура, ориентированного на куплю-продажу компаний, в России нет и в обозримом будущем не будет. Проблемы с иностранными инвесторами, ориентированными на эту модель, начались еще в 2014 году; в 2022‑м в российские стартапы перестали инвестировать даже те, кто остался; в 2023‑м венчур, кажется, умер окончательно — за январь-август была заключена 61 сделка; фонды проинвестировали в стартапы всего $ 106,6 млн, причем бо́льшая часть этих денег пришлась на раунд, А (78 %; еще в 2022‑м на них приходилось всего 14 % от общего объема венчурных вложений).
Объем венчурных инвестиций в России, $ млн
Во-вторых, российские фонды — и корпоративные, и классические — все-таки пытаются жить и работать, спасибо им за это. Некоторые пробуют перейти к дивидендной модели, то есть инвестировать в компании с понятными, апробированными продуктами, востребованность которых подтвердил рынок. Но успехи этих экспериментов зависят от такого количества факторов (начиная от состояния российской экономики и заканчивая экспертизой команд, работающих в фондах), что прогнозировать исход сейчас не то чтобы сложно, просто глупо.
И, наконец, в‑третьих, потребность российских стартапов в финансировании пока значительно превышает желание компаний/фондов в них инвестировать. И с этим мало что можно сделать, хотя российское государство пытается выправить ситуацию (право на риск, зафиксированное в Концепции технологического развития и уже выданное ВЭБ; реестр малых технологических компаний и пр.).
И, наконец, в‑третьих, потребность российских стартапов в финансировании пока значительно превышает желание компаний/фондов в них инвестировать. И с этим мало что можно сделать, хотя российское государство пытается выправить ситуацию (право на риск, зафиксированное в Концепции технологического развития и уже выданное ВЭБ; реестр малых технологических компаний и пр.).
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ