Дмитрий Викторович, расскажите, пожалуйста, о том, как вы попали на флот.

Еще в средней школе я ходил в Клуб юных моряков, речников и полярников. После окончания школы поступил в Ленинградское высшее инженерно-­морское училище им. адмирала С. О. Макарова (знаменитую «Макаровку»), там отучился шесть лет и в 1987 году был направлен на атомный ледокол «Арктика» в качестве вахтенного помощника капитана. С тех пор и служу на флоте. С 2005 года занимаю должность капитана атомного ледокола.

Как выстроена иерархия на ледоколе? Какие у капитана есть помощники и за что они отвечают?

Главный на ледоколе — ​капитан, он отвечает за все, что происходит на судне. Капитану подчиняются две параллельные ветви: служба эксплуатации, управляющая движением ледокола, и служба технической эксплуатации, отвечающая за работу всех судовых механизмов, включая реактор.

Службой эксплуатации руководит старший помощник (старпом), службой технической эксплуатации — ​главный инженер-­механик. Это мои первые заместители. На ледоколе семь судоводителей, у капитана — ​три старших и три вахтенных помощника. Всего под моим командованием — ​около 90 человек. Почти всех я знаю по именам.

Капитан может заменить старшего помощника в случае необходимости?

Конечно. Бывают молодые старшие помощники, не очень опытные, и бывают сложные ситуации, в которых старшим помощникам нужна помощь. А случается и так, что капитан соскучился и хочет «порулить» ледоколом.

Как выстроен ваш ежедневный график?

График капитана сильно зависит от погоды, от ледовых условий. В отличие от транспортного судна, идущего по заранее намеченному курсу, атомный ледокол все время маневрирует, выбирая оптимальный маршрут среди льдов. Если он идет по открытой воде — ​капитан может расслабиться, заняться бумажной работой. В тяжелых льдах, бывает, приходится несколько суток подряд проводить на мостике, страхуя всех троих старпомов, чтобы избежать неприятных ситуаций. Во время прохода между островами Земли Франца-­Иосифа, например, нужно быть предельно внимательным: там не до конца исследованное дно, были случаи, когда суда садились на мель.

Вообще капитан должен быть начеку 24 часа в сутки. Я даже во сне улавливаю изменения режима вибрации корпуса. А самый страшный звук на ледоколе для всего экипажа — ​это тишина. «Услышав» ее, весь экипаж наверняка встревоженно проснется.

Дают ли капитаны рекомендации конструкторам ледоколов новых поколений?

Конечно. Когда создавались ледоколы проекта 22 220, и я, и другие опытные моряки участвовали в обсуждениях, и на их основе вносились изменения в конструкцию. К примеру, когда я в первый раз увидел будущую надстройку нового ледокола, она выглядела как надстройки транспортных судов — ​выпирала вперед. Я сказал, что для ледоколов это неудобно, и мое мнение приняли во внимание: у новых атомоходов вперед выступают, наоборот, края. Были и другие замечания — ​со стороны судоводителей и механиков.

У новых атомных ледоколов — ​другие реакторы (РИТМ‑200 на проекте 22 220. — ​Прим. ред.), и численность экипажа меньше, чем у нас (54 человека) за счет автоматизации многих систем. (Уже введены в эксплуатацию три атомных ледокола проекта 22 220: «Арктика», «Сибирь» и «Урал», еще два строятся. — ​Прим. ред.)

Помимо ледоколов проекта 22 220 на дальневосточной верфи «Звезда» сооружается головной атомный ледокол «Россия» проекта 10 510 «Лидер». Согласно нашим рекомендациям, у этого ледокола, как и у «50 лет Победы», борт будет покрыт плакированной сталью (на атомных ледоколах 22 220 другое покрытие). Использование такой стали улучшает ледопроходимость, срок эксплуатации и мореходные качества ледокола. Кроме того, сталь не ржавеет и не нуждается в постоянной покраске.

Попадал ли ваш ледокол в такие льды, с которыми не смог справиться?

Согласно паспортным характеристикам, наш ледокол может преодолевать льды толщиной до 2,8 метра. По таким льдам судно идет со скоростью пешехода — ​2−3 узла в час. В море нет льда, «рожденного» на поверхности воды, который наш ледокол был бы не в силах преодолеть: если первая попытка будет неудачной, он отойдет назад, разгонится и… Представьте: 75 тысяч лошадиных сил, которые разгоняют 26 тысяч тонн — ​никакой лед не устоит.

Это в теории. А на практике почти всегда проще обойти слишком толстый лед. Иногда атомный ледокол может развернуться кормой вперед и винтами, как буром, разрушить ледовый барьер. А вот со льдом, который «родился» на берегу — ​то есть с айсбергами — ​ледокол бодаться не будет.

Расскажите, пожалуйста, как формировался костяк экипажа ледокола «50 лет Победы»?

На ледоколах два экипажа: четыре месяца мы работаем, четыре отдыхаем.

Участвовал в строительстве атомохода «50 лет Победы» и принимал его другой экипаж. Но я уже тогда начал подбор своего экипажа. В верхние звенья брал людей, которых знаю лично, или тех, кого мне рекомендовали.

С тех пор прошло 18 лет. От первоначального экипажа осталась примерно половина. Вообще на атомных ледоколах экипажи более стабильные и «долговечные», чем на других судах: у нас в команде, например, до сих пор работает человек, лично участвовавший в приемке еще той, старой «Арктики». Люди работают по 20, 30, 40 лет.

Экипаж подолгу находится в замкнутом пространстве, без связи с берегом, поэтому важнейшее качество для каждого его члена — ​бесконфликтность. Если человек не может ужиться с коллегами, то чаще всего он понимает, что на судне ему не место, и уходит сам. Если не понимает, это становится причиной увольнения.

А как насчет пословицы про женщину на корабле? Можно считать ее устаревшей?

На атомных ледоколах эта пословица никогда не работала: здесь всегда была обширная служба быта, бо́льшую часть которой составляли ­женщины.

Сейчас девушки приходят на командные и инженерные должности. На работе все равны, никаких различий по гендерному признаку нет. Единственное, когда женщина в экипаже — ​это лишний повод для нас, мужчин, тщательнее собраться, одеться. Расхлябанным на вахту не придешь.

У вас две дочки. Бывали они ­когда-­нибудь с вами в рейсе, видели Арктику?

Да, бывали, и не раз, и к Северному полюсу ходили. Причем младшая дочь даже ходить научилась на ледоколе «Ямал», ей было около года. Тогда у нас случился «детский» рейс — ​на судне было целых шесть детей членов экипажа, появилась такая возможность. Сейчас такое реже практикуется: логистика стала сложнее, ледокол редко подходит к берегу. Но когда мы долго стоим в Мурманске, туда приезжают семьи — ​повидаться.

Вы потрясающе фотографируете и работу атомных ледоколов, и природу Арктики. Как появилось это увлечение?

Любовь к фотографированию судов у меня началась давно — ​еще во времена практики появился пленочный фотоаппарат. Я часто вспоминаю, как ко мне в гости в первый раз пришла моя будущая жена, и я ей несколько часов подряд показывал свои фотографии. Она потом говорила: «Как я это выдержала, до сих пор понять не могу».

К­акое-то время назад я заметил, что в Интернете и в СМИ мало достоверной информации о работе ледокольного флота, зато много выдуманных историй. Захотелось рассказать и показать, как всё происходит на самом деле, и я стал писать посты в соцсетях, размещать свои фотографии. Однажды написал пост — ​в буквальном смысле крик души: предложил провести «большую арктическую уборку». Потому что, к сожалению, на Земле Франца-­Иосифа есть места, на которые больно смотреть. Например, остров Хейса, где расположены полярная станция и обсерватория: заброшенные здания, валяющиеся бочки из-под топлива и другой мусор. Этот пост стал искрой, от которой загорелся большой костер. Многие подхватили мой призыв, его поддержали в Росатоме, Общественной палате, и возникло движение «Чистая Арктика». Уже сделано много полезного: например, в прошлом году волонтеры вывезли больше 50 тонн мусора с острова Хейса. Надеюсь, что эта инициатива будет развиваться и дальше.

Сможете вспомнить свои впечатления, когда попали на Северный полюс впервые?

В первый раз я попал на «шапку планеты» на атомном ледоколе «Ямал» летом 1993 года. Ледокол тогда был совсем новеньким, с иголочки — ​его сдали в эксплуатацию осенью 1992 года. Это был первый рейс нашего экипажа, первый иностранный рейс, и эмоции, конечно, переполняли всех. На полюсе гоняли в футбол и купались в полынье!

Постепенно такие экспедиции стали рутиной. Всего в качестве капитана я был на полюсе 34 раза.

А как насчет «детских» рейсов? Какой была ваша реакция, когда вы узнали, что повезете на Северный полюс детей?

Первый «детский» рейс состоялся в 2017 году. Моя реакция — ​шок. Весь экипаж очень переживал. Но оказалось, что с детьми на борту даже проще, чем со взрослыми туристами, и уж точно веселее.

Во время туристических рейсов экипаж уступает свои каюты пассажирам. И куда же он переселяется?
Еще на этапе проектирования «50 лет Победы» предполагалось, что судно будет возить туристов, поэтому кают здесь немного больше, чем нужно экипажу. Во время обычной работы экипаж живет в одноместных каютах. Когда на судне появляются пассажиры, экипаж уплотняется — ​переселяется на нижние палубы, по два человека в каюте.

Есть расхожее мнение, что моряки на берегу мечтают о море, а в море — ​о береге. Это правда?

Люди разные, но в моем случае это правда. Во время рейса всегда тоскую по дому, по семье. Я женат уже почти 40 лет, и все равно каждый выход в море — ​это горечь расставания. Но и к концу длинного четырехмесячного отпуска тоже начинаю скучать — ​по морю, по любимому делу. Самое любимое место на ледоколе у меня — ​ходовой мостик. Вот по виду с мостика, по работе здесь и скучаю.

Ходят легенды о многочисленных флотских приметах. Вы на флоте очень давно, расскажите, какие точно работают?

На 100 % не работает ни одна примета. Есть те, которые связаны с техникой безопасности. Например, нельзя наступать на комингсы (дверные пороги на судне): во‑первых, можно удариться головой о потолок; во‑вторых, раньше они были медными, и матросам приходилось драить их до блеска.

Еще одна распространенная примета — ​не выходить в море в понедельник, в пятницу и 13‑го. Мы выходили и в понедельник, и в пятницу, и 13‑го, и даже 13‑го в пятницу — ​все вернулись. Хотя, когда есть возможность, — ​стараемся избежать этих дней и чисел. На всякий случай.

Наверняка за время службы на флоте у вас накопилось много интересных историй. Поделитесь самыми яркими, пожалуйста.

Случалось всякое. Например, когда я еще работал на ледоколе «Ямал», в рейсе на Северный полюс участвовал австралиец в возрасте под 90 лет. Есть такая традиция: самые смелые на полюсе купаются в проруби. И вот этот пассажир собрался окунуться. Капитан и лидер экспедиции переживали, как бы с ним чего не случилось, отговаривали его. Но австралиец ни в какую, говорит: «Я сюда ради этого приехал. Мне надо доказать невесте, что я еще крепкий мужик». В общем, искупался, всё хорошо кончилось.

Много было забавных встреч с дикими животными. Чаще всего, конечно, нам встречались белые медведи. Когда ледокол прокладывает канал во льду, особенно зимой, образуется открытая вода. Для медведей она очень привлекательна — ​в ней легче добывать пищу, поэтому они любят погулять вдоль канала.

Однажды мы шли ночью по Енисею, вели за собой на буксире тяжелое судно, и вдруг я вижу на канале медведицу с медвежатами. Мы срочно начали тормозить. Медведица стала отгонять медвежат подальше, но подумала, что не успеет. И тогда она встала на дыбы и зарычала на гигантский ледокол, чтобы их защитить! Это меня поразило.

Второй случай — ​курьезный. Однажды мы вели два судна по каналу в Карском море — ​на двух ледоколах, на буксирах, в тяжелых льдах. Из канала ледоколу с таким прицепом выйти сложно. Впереди — ​большая полынья, и в ней плещется белый медведь. Мы притормозили, начали гудеть, свистеть — ​думали, что зверь испугается и уйдет, но мишке было все равно. Он купался минут сорок! Потом как ни в чем не бывало вылез, отряхнулся и пошел по своим делам. Вот так четыре судна стояли и ждали одного медведя.

А что в Арктике для вас самое красивое?

Пейзажи. Пастельные тона завораживают: голубой, розовый, белый и аквамарин в разных соотношениях. Очень радуют глаз и душу первые лучи солнца после полярной ночи, они всегда вызывают море эмоций. Вообще Арктику ни с чем не сравнить, она одна такая. Этот край у меня ассоциируется с мелодией из фильма «Земля Санникова»: когда ее слышу, всегда встает перед глазами арктическое безмолвие.

За время экспедиции ребята успели прокачать знания в разных областях. Эксперты Росатома, ученые, популяризаторы науки рассказывали школьникам о квантовых компьютерах, искусственном интеллекте, аддитивных технологиях, развитии Арктики и Северного морского пути. Дети смогли своими глазами увидеть, как устроен ледокол и как работает экипаж. А еще — ​пообщаться с наставниками в­ ­неформальной обстановке, за ­чашкой чая.

Арктические пейзажи, величественные айсберги и ледники не оставили равнодушным ни одного участника экспедиции."50 лет Победы" прошел через лабиринт островов Земли Франца-­Иосифа — и там мы увидели всех главных представителей местной фауны: моржей, китов, дельфинов и, конечно, белых медведей. А еще полюбовались знаменитым «птичьим базаром» на скале Рубини — ​там обитает около ста тысяч птиц! Также во время рейса мы встретили французский круизный лайнер ледового класса Le Commandant Charcot, дрейфующую научную станцию «Северный полюс‑41» и научно-­исследовательское судно «Академик Трешников».

19 августа «50 лет Победы» достиг географической точки Северного полюса. Здесь участники экспедиции установили несколько рекордов, официально занесенных в Книгу рекордов России: состоялись шахматный матч с участием шахматиста наибольшего рейтинга ФИДЕ, чемпиона мира по быстрым шахматам Сергеея Карякина и самая массовая лекция на точке Северного полюса — ее слушали 123 человека! А еще на полюсе побывал Чебурашка — ​символ Всемирного фестиваля молодежи, который пройдет в Сочи в 2024 году.