Все оттенки синего

В 2009 году бельгийский экономист Гюнтер Паули на заседании Римского клуба (международной общественной организации) представил доклад «„Синяя экономика“: 10 лет, 100 инноваций, 100 миллионов рабочих мест». Этот день можно считать точкой отсчета, от которой концепция «синей экономики» начала шествие по планете.

Со времени выступления Г. Паули понятие «синей экономики» эволюционировало. «Сегодня это все виды экономической деятельности, связанные с океанами, морями и побережьями, независимо от того, осуществляются ли они в морской среде (например, судоходство, рыболовство, производство энергии) или на суше (порты, верфи, аквакультура в искусственных водоемах, прибрежный туризм)», — ​объясняет профессор кафедры экономики природопользования, директор Центра исследования экономических проблем развития Арктики экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Сергей Никоноров.

70 % поверхности Земли покрыто водой. Мировой океан — ​самая большая экосистема планеты, от функционирования которой напрямую зависит благополучие человечества. Океан поглощает 90 % избыточного тепла и 23 % углекислого газа, производимых человечеством.

«Синяя экономика» предполагает устойчивое использование ресурсов мирового океана, основанное на трех основных принципах: защите и сохранении водных ресурсов, природоохранном менеджменте и внедрении решений для адаптации к климатическим изменениям. Климатические решения, основанные на ресурсах океана, играют важнейшую роль в борьбе с глобальным потеплением: с их помощью можно сократить объем выбросов углекислого газа на 21 %, ограничив тем самым повышение температуры 1,5 °C к 2050 году.

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) выделяет 11 базовых
и шесть формирующихся отраслей «синей экономики». К базовым отраслям относятся
такие традиционные сферы, как, например, рыболовство, судоходство и туризм;
к формирующимся — ​инновационные и высокотехнологичные сектора: аквакультура, глубоководная добыча, биотехнологии и возобновляемая энергетика.

«Синяя экономика» предполагает экономное и продуктивное использование имеющихся ресурсов (в том числе максимальную их переработку). Результаты: отсутствие отходов (они становятся источником других производственных процессов), а также адаптивность, то есть способность экономических систем, используя современные технологии, отвечать на новые экологические вызовы.

«Синяя экономика» — ​следующая, более совершенная по сравнению с «зеленой экономикой» ступень, считает С. Никоноров: «Новаторский „синий“ подход, будучи альтернативой „красному“ и „зелeному“, ориентирован на устранение недостатков данных моделей. „Зелeные“ активисты широко критикуют современную экономику за еe деструктивный характер и подверженность кризисам, однако предлагаемые ими меры, во‑первых, игнорируют интересы потребителей, а во‑вторых, создают благоприятные условия для разного рода спекуляций. „Синяя экономика“ намеревается сформировать симбиотические отношения между человеком и природой в противовес потребительским и не разрушить при этом отлаженные рыночные механизмы», — ​отмечает С. Никоноров. Эксперт приводит в качестве примера внедрение концепции «синей экономики» в производство кофе. Кофейные зерна собираются и перерабатываются в продукт, который употребляет человек. В результате остается практически 99 % отходов биомассы. В рамках подходов «синей экономики» эти отходы можно использовать для выращивания грибов, а после обогащения их аминокислотами — ​и в качестве корма для домашних птиц.

Глобальный «синий» план
Важность внедрения принципов «синей экономики» признает международное сообщество — ​уже выработаны глобальные стратегии. Так, в 2017 году был опубликован совместный отчет ООН, Всемирного банка и других заинтересованных сторон «Потенциал „синей экономики“» (The Potential of the Blue Economy — ​Increasing Long-term Benefits of the Sustainable Use of Marine Resources for SIDS and Coastal Least Developed Countries). В отчете подчеркивается важность следования принципам «синей экономики», «особенно для малых островных государств и прибрежных развивающихся стран». Также определяются ее основные задачи: охрана морских экосистем, интегрированное управление прибрежными зонами, мероприятия, способствующие секвестрации углерода, введение стимулирующих финансовых механизмов и другие. «Устойчивое управление ресурсами океана требует сотрудничества между странами, а также между государственным и частным секторами, причем в масштабах, которые еще не были достигнуты», — ​отмечают авторы доклада.

В 2021 году Глобальный договор ООН выпустил международное исследование «Связь океана и климата» (The Оcean-­Сlimate Nexus), в котором правительствам и бизнесу даются ключевые рекомендации по использованию ресурсов Мирового океана в четырех направлениях: морской транспорт с нулевым уровнем выбросов, низкоуглеродные «синие» продукты питания, использование морских возобновляемых источников энергии и природные решения (с акцентом на применение морских водорослей). В исследовании предлагаются шесть ключевых шагов, которые позволят оптимизировать деятельность в Мировом океане для достижения целей Парижского соглашения. В документе также определена «траектория 1,5 °C» для морского транспорта. Кроме того, выработана дорожная карта интеграции «чистых» морских ВИЭ в использование ресурсов океана.

Развитие «синей экономики» отражено в цели устойчивого развития ООН № 14 «Сохранение и рациональное использование океанов, морей и морских ресурсов». Под эгидой ООН проводится глобальная оценка состояния морской среды, включая социально-­экономические аспекты. Также в ООН ведется реестр добровольных обязательств по устойчивости морей и океанов (насчитывает 1648 обязательств). 2021−2030 годы объявлены Генассамблеей ООН Международным десятилетием науки об океане в интересах устойчивого развития.

Совсем недавно — ​в начале марта 2023 года — ​в ООН было принято Соглашение о защите Мирового океана, согласно которому к 2030 году 30 % океана станут охраняемой территорией (сейчас — ​только 10 %). На этой территории будут действовать ограничения на промысел, судоходство и геологоразведочные работы. Документ, одобренный более чем 100 странами, можно смело назвать историческим: его обсуждения велись более 10 лет. Переговоры в штаб-квартире ООН в Нью-­Йорке, по результатам которых был подписан документ, длились 38 часов. «Это важный шаг для предотвращения дальнейшей деградации экосистем мирового океана и обеспечения стабильности биосферы», — ​говорит исполнительный директор Центра морских исследований МГУ им. М. В. Ломоносова (ЦМИ МГУ) Николай Шабалин.

Международные финансовые институты вырабатывают принципы «синего» финансирования — ​по аналогии с широко развернувшимся «зеленым». Всемирный банк в 2018 году создал мультидонорский трастовый фонд Problue, входящий в программу Umbrella 2.0. Problue получает финансирование от Норвегии, Швеции, Исландии, Франции, Германии, Канады, Дании, Европейской комиссии, США.

В январе 2022 года Международная финансовая корпорация (институт, входящий в структуру Всемирного банка) выпустила «Руководство по синему финансированию» (Guidelines for Blue Finance). «„Синие облигации“ и „синие займы“ — ​инновационные финансовые инструменты, предусматривающие выделение средств исключительно на проекты, благоприятствующие защите океана и других водных ресурсов», — ​говорится в документе. Авторы предлагают три основные группы критериев, по которым проект может быть отнесен к «синим».

Первая: проект должен соответствовать принципам «зеленых» облигаций и «зеленого» кредита, а также достижению ЦУР № 6 («Чистая вода для всех») и ЦУР № 14 («Сохранение морских экосистем»).

Вторая: проект не должен противоречить достижению других ЦУР (в том числе таких, как «Ликвидация голода», «Доступная и чистая энергия», «Ответственное потребление и производство», «Противодействие изменению климата»).

Третья: в проекте должно быть четко указано, каким признанным стандартам устойчивого развития он следует. Ожидается, что будут соблюдаться Стандарты деятельности IFC и руководящие принципы Всемирного банка по охране окружающей среды, здоровья и труда или аналогичные документы.

Национальные стратегии: добавить синего
Вопросы о «перекрашивании» экономики в синий — ​на повестке дня разных государств.

«Во многих странах разработаны национальные стратегии для внедрения принципов „синей экономики“, включающих вопросы пространственного развития, функционирование цепочек добавленной стоимости и выделение целевых секторов, связанных с „синей экономикой“. Также стимулирируются инвестиции в эти сектора. Кроме того, отдельный большой блок — ​научные исследования, связанные с океаном», — ​подчеркнула, выступая на форуме «Атомэкспо‑2022», директор департамента многостороннего экономического сотрудничества Минэкономразвития России Наталья Стапран.

Так, «синяя» повестка занимает центральное место в национальной стратегии Индии. В 2019 году правительство представило «Видение Новой Индии 2030», в котором «синяя экономика» вошла в 10 ключевых направлений развития страны. В 2020 году Экономический консультативный совет премьер-­министра Индии представил на общественное обсуждение документ «„Синяя экономика“ Индии» (India's Blue Economy).

«На береговой линии Индии протяженностью 7517 км расположены девять штатов и 1382 острова. В стране 12 крупных и 187 менее крупных портов, ежегодно обрабатывающих около 1400 млн тонн грузов, 95 % объема торговли Индии осуществляется с помощью морского транзита. (…) Развитие „синей экономики“ имеет жизненно важное значение для экономического роста страны», — ​говорится в документе.

Авторы называют семь приоритетных областей для внедрения принципов «синей экономики»: национальная система учета и управление экономикой океана; территориальное планирование прибрежных морских районов и туризм; морское рыболовство, аквакультура и переработка рыбы; обрабатывающая промышленность, торговля, развитие человеческого капитала; логистика, инфраструктура и морские перевозки; прибрежная и глубоководная добыча полезных ископаемых, морская энергетика; безопасность и международное сотрудничество.

«Индийский океан, омывающий границы 40 стран, занимает площадь более 70 млн км². Это основная транспортная артерия для перевозки разных видов товаров, в том числе нефтепродуктов. На языке хинди слово „океан“ звучит: SAGAR, что премьер-­министр Индии Нарендра Моди предложил расшифровать: Security And Growth for All — ​"безопасность и рост для всех»". «Индия, расположенная в сердце Индийского океана, рассматривает его как важнейший водный ресурс, открывающий возможности для развития и всеобщего экономического роста», — ​говорит доцент кафедры гуманитарных и социальных наук Института технологий и науки Бирлы (Индия) доктор Рудра Прасад Прадхан.

Активно добавляют в свои экономики синий цвет и другие страны.

В Индонезии Морская доктрина реализуется с 2014 года, в 2017 году в стране вышел указ президента «Национальная морская политика». Это зонтичный документ, распределяющий реализацию 76 программ между различными ведомствами и управлениями. Более 400 шагов, описанных в документе, касаются защиты окружающей среды, управления морскими ресурсами, развития человеческого капитала, совершенствования безопасности.

Канада еще в 1997 году приняла Закон об океанах (Oceans Act). Этот документ стал первым в мире детально проработанным законодательством по управлению сферами экономики, связанными с океаном. «Береговая линия Канады — ​самая протяженная в мире, а ее морское дно занимает площадь, равную двум третям площади суши. Океаны — ​источники коммерческого и рекреационного рыболовства, разведки и разработки нефтяных и газовых месторождений, морского туризма, аквакультуры, судоходства, а также множества других видов экономической деятельности, которые ежегодно вносят более $ 20 млрд в экономику Канады», — ​отмечается в правительственной «Стратегии Канады в области океанов» (Canada's Оcean Strategy). Министерство рыболовства Канады предложило «Стратегию развития „синей экономики“» до 2040 года (Canada's Blue Economy Strategy 2040), в которой говорится о возможности глобального лидерства Канады в области «синей экономики», а также планируется изучать и защищать морскую среду, поддерживать устойчивые и «синие» инициативы. Среди целей — ​экономические (создание новых рабочих мест и пр.), социальные (поддержание здоровья граждан), экологические (развитие науки, регулярный мониторинг).

Собственная стратегия в отношении океана имеется и у Норвегии (выпущена в 2017 году, актуализирована в 2019 году). Три главных приоритета: цифровизация «синей экономики», развитие «зеленого» судоходства и береговой инфраструктуры, борьба с изменением климата. Именно тема развития «синей экономики» и сохранения экосистемы океана стала основной для Норвегии на международном форуме «ЭКСПО 2020». Площадь океанических территорий Норвегии в шесть раз больше, чем территория страны. Норвегия развивает множество технологий, связанных с океаном: добывает нефть и газ в море, получает электроэнергию с помощью плавучих ветряных электростанций, активно пользуется морскими перевозками. Последние, кстати, остаются одним из самых «грязных» видов транспорта: по данным S&P Global Platts Analytics, на долю морского судоходства приходится от 2 % до 3 % от общих выбросов CO₂, и некоторые ученые прогнозируют, что к 2050 году эта цифра может вырасти до 17 %. На стендах павильона Норвегии на «ЭКСПО 2020» демонстрировались различные подходы к реализации принципов «синей экономики». Например, кейсы развития «зеленого» судоходства: переход на беспилотные электрические контейнеровозы (такое судно — ​Yara Birkeland — ​выполнило первый пробный рейс еще в 2021 году; оно способно одновременно перевезти 103 контейнера), гибридные танкеры, умеющие перерабатывать собственные выбросы в электроэнергию, и даже грузовые суда, работающие на водородном топливе. Также обсуждались способы перехода от ископаемых видов топлива к более экологичным: например, адаптация «грязных» технологий к «зеленым» проектам вроде морского ветра, аквакультуры и других. И, конечно, предлагались варианты борьбы с пластиком в океане. Три норвежские компании: Inframar, Empower и DNV — ​предложили ввести «пластиковые» сертификаты, а сбор пластика и его отслеживание проводить в системах на основе блокчейна.

США тоже не обходят стороной «синюю» повестку: в 2021 году Национальное управление океанических и атмосферных исследований (NOAA) опубликовало «Стратегию в сфере „синей экономики“ на 2021−2025 годы», в которой содержится дорожная карта. Она предлагает широкий спектр мер, от развития береговой инфраструктуры, восстановления коралловых рифов и продвижения продуктов рыболовства до расширения сети всемирных исследований в области океана.

Китай, как всегда, действует поступательно. В 2010 году были запущены три пилотных проекта развития морской экономики, самый любопытный — ​создание «Синей экономической зоны» на полуострове Шаньдун. Уже через два года власти Китая одобрили планы создания восьми прибрежных районов, где морская экономика станет приоритетной. Позже был выпущен ряд документов по морскому управлению.

«Даже с учетом различных подходов к оценке „синей экономики“, к „синей“ таксономии, к механизмам координации, в целом у большинства крупнейших стран мира совпадает видение принципиальных моментов, касающихся „синей экономики“: это целеполагание и устойчивое развитие», — ​отметила, выступая на форуме «Атомэкспо‑2022», Н. Стапран.

Бизнес: новые «синие» инициативы
Экономика океана затрагивает огромное количество областей, интересных для бизнеса. Она предполагает внедрение новых технологий и развитие инновационных отраслей. «Вызовы в сфере „синей экономики“ требуют ответных решений со стороны бизнеса. Такие крупные компании в сфере морской транспортной логистики, как Maersk, Mediterranean Shipping Company, Hapag Lloyd, COSCO Shipping, CMA CGM, DP World, уже внедряют принципы „синей экономики“ в корпоративные стратегии, стремясь снизить воздействие на климат, увеличить долю возобновляемой энергии и „зеленых“ видов топлива, внедрить ресурсосберегающие технологии, контролировать состояние балластных вод и сохранить морское биоразнообразие», — ​отмечает кандидат юридических наук, заместитель директора консалтинговой компании Kept Светлана Шейнфельд.

Несмотря на то что «синяя экономика» сравнительно молода, уже есть масса кейсов того, как бизнес включается в эту парадигму. Приведем несколько любопытных примеров.

Датская компания Maersk — ​глобальный лидер в сфере контейнерных перевозок, она имеет офисы более чем в 130 странах по всему миру. «Сегодня на Maersk приходится около 1 % ежегодного объема выбросов в атмосферу от логистических операций (3,5 млрд тонн CO₂) — ​почти 0,1 % глобальных выбросов, поэтому амбициозная цель компании — ​поддержка перехода к нулевым выбросам к 2040 году», — ​говорят эксперты Kept. В 2021 году Maersk стала одним из основателей Альянса за чистый воздух (Alliance for Clean Air) — ​первой глобальной корпоративной инициативы, объединяющей ведущие компании для борьбы с загрязнением воздуха и изменением климата. В том же году компания усовершенствовала методологию сбора данных для расчетов выбросов, теперь Maersk осуществляет картирование углеродного следа. В 2022 году компания взяла повышенные обязательства по декарбонизации. В ближайших планах — ​в 2024—2025 годах ввести в эксплуатацию 12 судов на «зеленом» топливе. В конце марта этого года Maersk представила проект первого судна, работающего на экологически чистом метаноле. В ближайшее время начнется его строительство.

COSCO Shipping — ​государственная китайская компания, занимающаяся контейнерными перевозками. Она обслуживает больше 250 международных маршрутов, ее суда заходят более чем в 350 портов в 105 странах. «COSCO Shipping демонстрирует лучшие практики в сфере управления балластными водами: 100 % судов компании оборудованы системами очистки балластных вод в соответствии с требованиями Международной конвенции о контроле и управлении судовыми балластными водами и отложениями (Ballast Water Convention)», — ​отмечают аналитики Kept. Компания разработала и внедрила собственные инструкции и план управления балластными водами. Среди принципов компании — ​избегать забора балластных вод в зонах распространения патогенных видов и вредителей, своевременно удалять осадок балластных вод, регулярно проверять резервуары. Также компания активно сотрудничает с местными портовыми властями при отборе проб и прочих проверках.

DP World — ​один из крупнейших мировых портовых операторов: в сеть компании входят 129 подразделений в 55 странах на шести континентах. «Два из трех фокусов, выделяемых DP World в рамках ESG-стратегии, — ​гендерное равенство и доступное образование. Приоритетами для развития в сфере „синей экономики“ компания считает не только заботу об экологическом состоянии морских экосистем, но и социальную ответственность», — ​отмечают в Kept. Компания активно инвестирует в образовательные программы, в том числе для школьников и студентов, стремится соблюдать гендерное равенство, финансируя соответствующие инициативы, а также взаимодействует с локальными сообществами: так, в 2021 году ее инвестиции в развитие местных сообществ составили $ 13,2 млн.

«Целевые показатели зарубежные компании оценивают в рамках собственных корпоративных стратегий или исходя из целей, поставленных для конкретного проекта, отвечающего принципам „синей экономики“. Компании раскрывают список приоритетных ЦУР и оценивают собственный вклад в их достижение. В рамках вклада компании также рассматривают действия, соответствущие принципам „синей экономики“», — ​отмечают в Kept.

«Синими» практиками могут похвастаться далеко не только компании, занятые в сфере глобальных перевозок. Активно развивается шельфовая ветровая энергетика. Лидер в этой сфере — ​Великобритания, на нее приходится порядка 30 % мировых мощностей. Здесь находится самая крупная в мире шельфовая электростанция «Хорнси‑2»: она занимает площадь 462 км², оснащена 165 ветряными турбинами общей мощностью 1,32 ГВт.

В 2021 году в проливе Джохор между Сингапуром и Малайзией сингапурская компания Sunseap запустила одну из крупнейших в мире морских плавучих солнечных ферм. Она состоит из 13,3 тыс. панелей и вырабатывает 6 млн кВт·ч электроэнергии ежегодно, что компенсирует примерно 4,3 тыс. тонн СO₂ в год.

А самая мощная плавучая солнечная станция мощностью 45 МВт работает в Таиланде, на плотине Сириндхорн. Больше 144 тыс. батарей занимают примерно 120 Га. Станция объединяет плавучие солнечные фермы и ГЭС.

В Южной Корее работает самая крупная в мире приливная электростанция — ​Сихвинская ПЭС мощностью 254 МВт, расположенная в искусственном заливе Сихва. Сильные приливы возникают благодаря большой площади залива при относительно небольшой глубине.

Россия: новые слова, старые правила игры
Протяженность российской береговой линии — ​более 39 тыс. км, поэтому эффективное использование морских и прибрежных ресурсов для нашей страны более чем актуально. «Ориентируясь на приоритетные области развития, выделяемые Всемирным банком, Россия могла бы начать инвестировать в развитие приморского туризма, рыболовства, морской фармацевтики, транспортной инфраструктуры, рекреационных зон и альтернативных источников энергии. Российская Арктика — ​это зона, для которой подобные проекты особенно актуальны», — ​отмечает С. Никоноров.

Ситуация с принятием «синих» принципов в нашей стране двоякая. С одной стороны, даже значение слов «синяя экономика» до сих пор известно немногим — ​в отличие от популярных «зеленых» концепций. «Я думаю, надо честно признаться, что мы находимся в начальной точке этого пути. Даже сам термин стал использоваться только в этом году (имеется в виду 2022 год. — ​Прим. ред.), тогда как в других странах национальные стратегии по этому направлению уже давно разработаны», — ​заявила, выступая на «Атомэкспо‑2022», Н. Стапран.

С другой стороны, многие «синие» принципы успешно внедряются на разных уровнях, хоть так и не называются; например, они заложены в Морской доктрине, утвержденной в 2022 году. В ней впервые одним из национальных интересов России названо развитие Арктической зоны РФ и Севморпути, причем в перечень жизненно важных районов обеспечения национальных интересов вошли акватория СМП, Охотское море и российский сектор Каспийского моря.

Еще один важный документ — ​Стратегия развития морской деятельности Российской Федерации до 2030 года (последняя редакция была утверждена в 2019 году), выделяющая основные проблемы развития морской деятельности России, соответствующие принципам «синей экономики».

Правда, и проблем — ​хоть с «синей» маркировкой, хоть без нее — ​хватает, говорит Н. Шабалин: «Это в первую очередь технологические ограничения, связанные с санкционной политикой: мы отрезаны от многих современных технологий и оборудования, что существенно влияет на возможности судостроения, морской геологоразведки, добычи полезных ископаемых и многих других отраслей. Также существенной проблемой может стать негативное влияние хозяйственной деятельности человека на биоразнообразие и пресноводные морские экосистемы, связанное с эксплуатацией природных ресурсов: перевылов и браконьерство рыб и водных беспозвоночных, загрязнение воды и донных отложений, в том числе материковый сток, деградация морских и прибрежных природных ландшафтов и разрушение местообитаний животных (зимовальных ям, мест нереста и нагула рыб, мест гнездования околоводных птиц), усиление фактора беспокойства для крупных позвоночных за счет активизации транспортной нагрузки на побережье и в акватории».

Нельзя сказать, что эти проблемы игнорируются — ​их с бо́льшим или меньшим успехом пытаются решать и государство, и научный блок, и бизнес. Однако для того, чтобы появился результат, необходим синергетический эффект, то есть консолидация этих трех блоков и выработка единой стратегии, считают эксперты. «Сегодня наработаны подходы к „зеленой“ экономике, но все вопросы, касающиесяся „синей“, рассматриваются отрывочно, четкой стратегии нет. Важно ее формировать и внедрять как комплексное решение -- это поможет развивать морскую отрасль с учетом как требований природоохраны, современных научных подходов и технологических решений, так и государственных задач и интересов крупного бизнеса», — ​утверждает Н. Шабалин.

Отсутствие системности отмечают и аналитики Kept. Однако есть и отечественные кейсы успешного внедрения принципов «синей экономики» на корпоративном уровне. Kept приводит в пример ПАО «Совкомфлот»: компания совершенствует технологии и оборудование. Например, разработана концепция танкера типа Aframax с принципиально новой судовой энергетической установкой на альтернативном виде топлива, проведены расчеты и эксперименты в рамках выбора оптимальных параметров энергетических установок судов с точки зрения их соответствия конвенционным требованиям. Также компания разрабатывает технические решения с целью повышения энергоэффективности судов и снижения углеводородного следа.

«В акваториях морей проходят крупные исследовательские работы в части изучения и сохранения разнообразия, экологического мониторинга влияния хозяйственной деятельности человека на шельф. Реализуются также программы нефтегазового и транспортно-­логистического комплекса: крупные исследовательские проекты по изучению биоразнообразия осуществляет Роснефть, большая мониторинговая программа ежегодно ведется на лицензионных участках Группы Газпром», — ​перечисляет Н. Шабалин.

Место Росатома
В госкорпорации «синие» подходы практикуют давно — еще до того, как они вошли в моду. В первую очередь речь, конечно, идет о проектах Росатома в Арктике. Внешние эксперты единогласно отмечают важность проекта комплексной оценки состояния окружающей среды в акватории Северного морского пути, реализуемого Росатомом совместно с ЦМИ МГУ. Итог проекта — разработка рамочной программы регулярного мониторинга акватории СМП. «Совместно с Минприроды создается подсистема государственного экологического мониторинга, направленная на комплексную оценку экологического следа судоходства и строительства в акватории СМП. Отдельно развивается подсистема „Экология“ Единой платформы цифровых сервисов (ЕПЦС), позволяющая собирать и хранить данные о воздействии человека на окружающую среду, обрабатывать их и формировать рекомендации для принятия решений по экологически безопасному использованию морских акваторий», — подчеркнул Н. Шабалин.

Еще один знаковый для Росатома арктический проект — ликвидация радиационно опасных объектов в северо-­западной части российской Арктики: в первую очередь, утилизация плавбазы «Лепсе» и вывоз ОЯТ из губы Андреева. С 1961 года в губе Андреева размещалась береговая техническая база ВМФ — хранилище отработавшего ядерного топлива. В 1982—1984 годах было отправлено на переработку ОЯТ от 40 реакторов. Однако до полной его утилизации дело так и не дошло. 37 % территории базы оставались зараженными. В 2000 году базу передали из ведения министерства обороны Минатому. С 2017 года начался вывоз ОЯТ с территории губы Андреева. В 2021 году был завершен вывоз ОЯТ с «Лепсе», работы на губе Андреева продолжаются — их завершение планируется в 2027 году. По данным на конец 2020 года, в северо-­западной части российской Арктики накопленная активность была снижена с 5,7 МКи до 4,94 МКи.

Росатом — ​единый инфраструктурный оператор СМП, с 2022 года внутри госкорпорации действует ФГБУ «Главное управление Северного морского пути» («Главсевморпуть») для управления судоходством и организации деятельности на СМП. Очевидно, что интерес Росатома к арктическим проектам будет только расти.

«Арктика, с одной стороны, — ​богатейший источник разного рода ресурсов: ископаемых, биологических, энергетических, продовольственных и т. д. Это и территория сохранения культурного наследия коренных народов, и возможность развивать экотуризм и этнотуризм. А с другой стороны — ​это хрупкая экосистема. Необходимо найти баланс: максимизируя экономическое развитие Арктики, не нарушить эту экосистему, выработать модель бережливого экономического развития Арктики. Для Росатома это очень важная тема», — ​заявила, выступая на форуме «Атомэкспо‑2022», директор по развитию бизнеса Росатома Екатерина Ляхова.

Траекторий развития «синих» практик, которые увязывались бы, в числе прочего, с Целями устойчивого развития, в Арктике много: это и работы по совершенствованию береговой инфраструктуры (которые сейчас активно ведутся), и наращивание мощностей «Атомфлота» (атомные ледоколы, в отличие от дизельных, не оставляют углеродного следа), и экологические проекты в сотрудничестве с учеными. Один из самых амбициозных вызовов — ​энергоснабжение арктических территорий, в первую очередь богатых месторождений: так, для энергообеспечения Баимского ГОКа Росатом к 2031 году построит четыре модернизированных плавучих блока мощностью 106 МВт каждый.

Еще один знаковый «синий» проект Росатома — ​развитие Евроазиатского контейнерного транзита (ЕАКТ) через Северный морской путь. Этот маршрут станет дополнением к существующим транспортным коридорам и позволит повысить устойчивость глобальных цепочек поставок. Благодаря его меньшей протяженности по сравнению с Южным морским путем через Суэцкий канал удастся снизить нагрузку морского транспорта на окружающую среду, сократить выбросы углекислого газа и загрязняющих веществ в атмосферу. Принципы «синей экономики» применяются на всех этапах проектирования и реализации морской линии ЕАКТ. Так, вместе с ЦНИИМФ было проведено технико-­имитационное моделирование маршрута, позволившее выстроить оптимальную модель его работы с учетом не только ледовой обстановки, но и сохранения биоразнообразия арктического региона.

«Мы видим огромный потенциал „синей экономики“ с точки зрения развития традиционных и новых бизнесов госкорпорации, прежде всего, атомной отрасли и ветроэнергетики, судоходства, в том числе атомного ледокольного флота, логистических сервисов и других видов деятельности. Вклад Росатома в развитие экономики океанов будет способствовать повышению устойчивости российской Арктики, привлечению инвестиций в регион, созданию новых рабочих мест, развитию науки, разработке новых материалов и технологий, а значит, укреплению технологического суверенитета и экономики страны. Кроме того, приверженность принципам „синей экономики“ позволит укрепить сотрудничество между государством, бизнесом и научным сообществом как в России, так и за рубежом, в первую очередь, с дружественными странами, такими, как Индия, Китай, ОАЭ, Египет, Турция и др.», — ​говорит первый заместитель генерального директора ООО «Русатом Карго» по международному бизнесу, устойчивости и цифровой трансформации Ольга Кирдей.

«Синих» проектов — ​уже реализующихся и планируемых — ​у Росатома много. Однако становится очевидным: Росатом перерос формат полезных, устойчивых, но неупорядоченных «синих» практик. Возможно, настало время выработать единую стратегию, которая увяжет бизнес-­интересы госкорпорации с реализацией экопроектов.